– …расслабьтесь, ей богу, у вас напряжено лицо, так не годится, если не будет расслабления, придется начинать процедуру заново…
Разум Вильмы метался в поисках выхода. Ладони, которые держали шар, слегка вспотели, их покалывали невидимые иголочки, ощущение получалось неприятное, словно от укусов голодных муравьев. «Вот ведь дрянь, и откуда оно черпает энергию?».
Шеннон, похоже, подстроился и легко угадывал чужие мысли.
– Здесь многие устройства подпитываются так, – с деланной любезностью отозвался мучитель.
«Самые дорогие мои воспоминания – для него только лабораторная грязь».
Вильма проглотила горький комок в горле.
– Мне щиплет руки – это нормально?
– Пощипывание – только результат вашего внутреннего неприятия, – мягко отозвался Шеннон.
«Господи, хоть бы случилось что-то и помешало ему…»
Темные очки, откинутые на темя, скользили по волосам, внутри дужки едва слышно шуршало – далекий голос Тони казался встревоженным:
«Горного тумана сегодня нет»
«Как он некстати вылез, я ничего не могу ответить».
Вильма попыталась выгнать размытый образ Лейтена из своей памяти. Ненадолго ей показалось – Шеннон почувствовал что-то интересное и весь напрягся в предвкушении развязки. Она чуть приоткрыла веки. В щелочку можно было наблюдать правильное, спокойное, немного ироничное лицо эламита.
– Мне кажется, лучше снять эти очки, – внезапно сказал он. – Очки нам только помешают.
Координатор сократил дистанцию, довольно развязно протянул руку, коснулся головы Вильмы. Она сжалась. Через секунду темные очки оказались у него в руке. Шеннон сложил их и убрал в собственный внутренний карман.
– Попробуйте представить себе ветер, – вежливо, но настойчиво попросил он.
Она снова сомкнула веки.
…Горячий вихрь нес острые песчинки, песчинки кололи лицо, бесчисленные мелкие уколы походили на укусы муравьев… Напор воздуха пригибал волю и изнурял зноем. Голова казалась пустой изнутри и легкой – вот-вот унесет.
– Все в порядке, – подбодрил Дин.
Вильма (та, которая существовала только в воображении) попыталась отвернуться. Ее невесомая сущность заколебалась и немного подвинулась, почва (почвой оказался песок) вязко поплыла под ногами.
– Замечательно…
Этот довольный как мурлыканье голос отрезвил. Вильма из видения обрела жесткость, своей неподатливой сущностью отодвигая ветер. Он, однако, не прекратился, а сделался злее, песчинки опять хлестнули по скулам.
…Мучительно хотелось заслониться. Она перебирала воспоминания,