Проклятие невесты. Призрак из прошлого. Наталья Абакумова

Крэнстон первым сделал шаг вперёд.

      Молясь за положительный исход,

      Друзья открыли дверь во мрак подвала.

      Холодный ветер пролетел по залам,

      Обдав дыханьем ледяным гостей.

      В слепую тьму неведомых страстей

      С дверей раскрытых влились пряди света,

      И, оттенив гигантских силуэтов

      Людей входящих грозные черты,

      Явили взору тайны пустоты:

      Там, еле различимы, от порога

      Вели ступени к земляной дороге,

      Пролёгшей узкой лентою меж стен,

      Где на одной старинный гобелен

      Вдали виднелся радугой просвета

      Меж чёрных стен, давно не знавших света

      Под толщей камня; но проём двери

      Скупым сияньем солнца одарил

      То, вовсе неизвестное творенье,

      Чьи краски от лучей прикосновенья

      Взыграли в полном цвете красоты;

      И, дабы различить во мгле черты,

      Зажгли последний факел у порога,

      И глинистою мягкою дорогой

      Отправились в неведомую тьму.

      Тот дивный холст в струящемся дыму,

      Потрескивавшим пламенем расцвечен,

      Был очень стар и потому увечен:

      Жестоко время к яркой красоте.

      И гобелен в безликой пустоте

      Весь почернел от сырости нещадной,

      Провис и ткань, прогнившая изрядно,

      Местами хладный камень обнажила,

      Но мастерство друзей заворожило,

      И вскоре незаметен стал ущерб.

      С порывом ветра дверь сокрыла щель,

      Беззвучным соло пламя заиграло,

      И в диком танце тень возликовала

      На древних стенах.

      Вот глазам видна

      Небес, изливших свет, голубизна,

      Диск солнца благодатного в зените,

      Под ними графства стройная обитель:

      Полна людьми, торжественна, светла;

      И, по всему заметно, силы зла

      Ещё не вторглись в этот славный дом.

      На воздухе, за праздничным столом

      И в каменной беседке у фонтана

      Сидели улыбавшиеся дамы,

      Услужливых господ влюблённый рой

      Вокруг них вился, то остря порой

      То вдруг шепча им пылкие слова,

      От коих опускалась голова,

      Смущался взор, и белый мрамор лика

      Окрашивал румянец. Превеликим

      Застольем пировал и бедный люд —

      Ремесленник, крестьянин – всяк был тут.