От него действительно всегда за версту несло одеколоном, как из парфюмерного магазина. Как-то Кира увидел, как Саша, наливая в ладонь дорогущую жидкость, преимущественно французскую, опрокидывал её на голову, затем протирал щёки и шею.
– Слушай, – подсмеивался Кира, – а душ принять не дешевле будет? Я за посещение своего санузла денег не беру. Мыло у меня душистое, фирменное. Аромат не хуже, чем от твоего парфюма.
Он постепенно приучил Сашу пользоваться душем, а тот в знак благодарности научил Киру некоторым премудростям карточного шулерства, приговаривая:
– Вдруг когда пригодится! Ты же не знаешь, как жизнь сложится.
Теперь Саша просто не вылезал из душа – так ему понравился этот процесс. Выходил розовощёким, посвежевшим, довольным, со словами:
– Спасибо, брат. Я раньше мытьё воспринимал как какую-то повинность, типа трудовой. Я же из деревни, удобства во дворе. Ведро воды на голову опрокинешь – и вперёд за медалями. А сейчас без душа даже соображаю как-то плохо. Мне кажется, что сильная струя мозги прочищает. И ещё появилось ощущение, что всё дурное уходит. Главное, включить на полную мощность, чтобы как летний ливень – сильный, мощный.
Кира вполне мирно уживался со своим жильцом, даже иногда выпивали вместе. Только теперь всё это происходило гораздо реже. Ящер оказался прав: Кира работал в баре по двенадцать часов, два дня через два. Только не в гостинице «Интурист» – туда устроиться было невозможно, своих блатных хватало. Трифонов пристроил его в мотель «Можайский», который тоже относился к системе «Интурист», только находился на выезде из города, на Можайском шоссе.
Заведение оказалось весьма специфическим. Там в основном останавливались иностранные дальнобойщики, состоящие процентов на девяносто из пьяных финнов. Так, во всяком случае, казалось Кире. Финны или, как их называли в мотеле, «финики» напивались сразу, как только лихо выпрыгивали из своих огромных фур. Нужно было поймать момент, пока «финик» был ещё не очень пьян, и убедить его сходить в номер за товаром.
– Эй, браток, шмотки принеси! – Кира обратился к водителю, сидевшему прямо у стойки бара. Наблюдая за тем, как постепенно его глаза наливаются кровью и становятся бессмысленными, добавил: – Мне смену сдавать, ухожу.
Дальнобойщик упорно не хотел двигаться с места, пока Кира не перестал ему наливать, рискуя нарваться на скандал. Тогда тот неохотно, уже не очень твёрдо держась на ногах, побрёл к лифту. Долгий час его не было. Кира нервно ходил по холлу мотеля: он не привык сдавать смену, не обеспечив себя товаром. Наконец позвонил «этажерке» – дежурной на этаже. Та постучалась к «финику» и услышала громкие стоны. Вызвала, как положено, службу охраны, вошли в номер. Стоны доносились из запертой изнутри ванной. Пришлось ломать замок. Постоялец лежал в ванне лицом вниз, а из затылка сочилась кровь. Вызвали скорую, и Кира вместо заказанных голубых джинсов