Небольшие поселения – а они все сейчас были небольшие – обеспечивались энергией от ядерных батарей, периодически заменяемых. Батареи эти были постоянной головной болью Ярослава. Следует еще раз отдать должное Тарцини – он сумел так организовать сложнейший процесс производства уранового топлива, что в течение десятилетий все происходило почти автоматически. Но необходимость вмешательства в налаженную систему неумолимо близилась – сроки эксплуатации ключевых узлов подходили к концу. И не было знающих людей, чтобы сопровождать этот производственный цикл.
Ярослав тревожился. Он хорошо это понимал, но люди, которые сидели рядом с ним, сочли бы эту мысль кощунственной. Они полагали, что все, созданное Тарцини, будет работать вечно, и им остается только спокойно ждать пришествия Логоса. Ярослав и сам когда-то так думал. Однако однажды терпение его иссякло…
Ярослав стал отшельником очень давно, так давно, что ему иногда казалось, будто он с самого рождения посвящен Логосу. Но это, конечно, было не так. Идеей слияния с Единым Разумом его увлек человек, который стоял сейчас справа от него.
Василий.
Оба они были очень молоды.
Василий уже являлся тогда стойким приверженцем этого учения. Он был фанатично предан Логосу и заражал окружающих своим энтузиазмом. Это и произошло с Ярославом.
В те годы, в юности, он мало верил в себя и предпочитал полагаться на слова других. Ему казалось, он слишком мало знает. Вначале это действительно было так.
Он стал тенью Василия. Он слепо выполнял его поручения. Василий поднимался все выше – его вела слепая любовь к Логосу, – и Ярослав следовал за ним. Когда он вдруг обрел самостоятельность суждений, а случилось это неожиданно для него самого, оба были уже на головокружительной высоте.
Сколько Ярослав себя помнил, отшельники всегда ожидали пробуждения Логоса, и всегда знали точную дату этого события. Назначенный день приближался и наступал, Логос не просыпался, и тут же находился мудрец, который находил ошибку в расчетах и вычислял новую дату. Это продолжалось до тех пор, пока Василий, уже став главой Сферы, не запретил подобные изыскания, объявив, что ограниченный человеческий ум не в состоянии точно определить день столь великого события, а разочарование, которое постигает служителей Логоса в случае ошибки, слишком велико.
Но когда был наложен этот запрет, Ярослав уже давно утратил интерес к Логосу.
В один из тех долгих дней трепетного ожидания он, как обычно, уединился в своем жилище, чтобы встретить священное явление Единого Разума. В размышлениях незаметно прошло время.