себя оправдывать и приносить плоды.
Демидов поначалу скорчил морду, когда Ескевич предложил ему свой
план, но потом решил: да пусть попробует, чем мы рискуем в конце концов? Тем
не менее старшим партнером и соответственно, лицом и персоной на всех
переговорах был заявлен Демидов, а Ескевич занимался технической стороной.
Выбор заведения был почти случаен. Кажется, Ваня где-то в тех краях по
юности шалил. То ли барышня у него на улице Жуковского проживала, то ли
любимая тетя, седьмая вода на киселе, но с симпатичной дочкой, Демидов в
подробности не вдавался, какая разница? Выбрал и выбрал. Можно с
интернатом за номером восемь по Никитской дружить, можно с имени педагога
Ушинского на Коровинском шоссе, а можно и с этим, который на улице Малой
Плещеевской.
Почему-то им захотелось понтов для первого знакомства, и они поехали
каждый на своей – Демидов на «мерсе», Ескевич на «лексусе». Вылезли из
тачек такие крутые, богатые и великолепные. Обоим примерно по сорок, оба
высокие, в распахнутых длинных пальто и начищенных ботинках. У одного,
Ескевича то есть, волосы вьющиеся, соль с перцем, у другого – Демидова,
соответственно, – наоборот прямые и русые, почти без седины.
Неторопливо, с чуть заметной усталостью от всего, с чуть заметным
превосходством над всем, почти одновременно полуобернувшись к своим авто
нажали на брелки сигнализации, а потом прошествовали через двор, радуясь
прилипшим к стеклам физиономиям, придурки.
Не физиономии придурки, а Ескевич с Демидовым.
Вошли, осмотрелись по сторонам, не обращая внимания на сурово
насупленное чело пенсионера в форме, затем Петра Михайловича все-таки
заметили – а это был Петр Михайлович – и очень вежливо, просто идеально
вежливо поинтересовались, нельзя ли им пройти в кабинет директора, потому
что их ждут, а если пройти можно, то нельзя ли получить разъяснения, где
вышеназванный кабинет находится.
Оторопелый Михалыч откашлялся и разъяснил.
Произведенный эффект партнерам понравился. Когда это было, кстати?
Год уже прошел, надо же. Точно, начало октября было или ближе к середине.
В тот первый раз, когда они вышагивали по коридорам, Демидов по
сторонам не шарил, видел, конечно, что фигурки какие-то дорогу торопливо
уступают и носы из приоткрытых дверей торчат, но не заострялся.
Ескевич, он не такой, он улыбался во все стороны, как прожектор на
дискотеке, а потом к нему подвалил пацан лет примерно шести, мелкий, в
общем, и задал вопрос без обиняков: «Дядь, а вы что, бандиты?»
Ескевич остановился над ним, улыбнулся мягкой такой улыбкой и
ласково произнес: «Нет, мальчик, мы не бандиты. Мы – Дед Мороз и
Снегурочка», – и закатился беззвучно, а Демидова перекосило, и он покрутил
пальцем