Да хоть бы и терпеть не мог, какая разница! Он не убийца! И он нормальный!
Теть Кать, скажи!
– Да никто всерьез и не думает так, – отмахнулся Петр Михайлович.
– Да! Не думает! Еще как думают! Сразу вены смотреть стали! Попросили
вещи показать! Теперь потащат куда-то на анализы! Он сидит, не разговаривает
ни с кем! Даже с нами, даже вон с тетей Катей не стал говорить!
Петр Михайлович вопросительно посмотрел на Катю.
– Так и есть, – устало сказала она. – Таков ход милицейской мысли. В
этот промежуток, когда предположительно ее… она умерла, все было закрыто
или под охраной. Все было закрыто, следов взлома не обнаружено, ни войти, ни
выйти никто посторонний не мог.
Катя поднялась со скамеечки и потянула за собой Викусю.
– Петр Михайлович, мы сейчас уже пойдем, Вику со мной отпустили до
завтрашнего вечера, но мне надо еще в компьютерный зал зайти, раз уж я
сегодня здесь. Ребята сказали, что-то там глючит, надо проверить, – и Катя
потянула Вику в сторону лестницы.
Вика послушно потащилась за ней, сунув руки в карманы куртки и тяжело
вздыхая. Поднялись на второй этаж, Катя открыла своим ключом дверь
компьютерного зала, пропустила Вику и, закрыв плотно дверь, осмотрелась.
Ранние ноябрьские сумерки уже вползли сюда через незашторенные окна
и осели на столы, и стеллажи, и неудобные старые стулья, и новые офисные
кресла на колесиках, растеклись по бывшей классной комнате, а может,
бывшему кабинету физики или истории, а теперь уже бывшей игровой. Вдоль
задней стены рядком матово отсвечивали новенькие мониторы, значительно
светились красными огоньками компьютерные мыши.
Она не собиралась тут ничего делать, проверять, лечить, да и не было
никаких жалоб на самом деле. Катя все придумала. Потому что у нее появилось
намерение, и с этим намерением нужно было разобраться сегодня и, главное,
здесь, в интернате.
– Викусь, послушай меня. Давай просто поговорим, порассуждаем. Генка
ни в чем не виноват, это аксиома, так? Для нас аксиома.
– Ну. И что с того. Легче ему от этого? – не поднимая глаз, криво
усмехнулась Вика.
– Думаю, легче. Но я не об этом. Смотри, что получается. Если это не
Генка, а это не Генка, значит, кто-то все-таки смог пробраться к ней на третий
этаж и, главное, смог выбраться обратно.
– Не факт, – вяло возразила Викуся. – В интернате народу полно было,
кроме Генки. Ну почему они сразу на него, а?! Вон, со Швыдкиным Лидушка
ругалась недавно, я сама слышала! Орала на него, как боевая слониха, и
бумажками какими-то трясла.
– Ху из Швыдкин? – спросила Катя.
– Так бухгалтер приходящий, тот еще кекс. Ты его, теть Кать видеть не
могла, а мне поверь – сволочь. Тощий, лысый, рот в ниточку и разговаривает
сквозь