Геркуланий не мог позволить себе тратить время на лишние движения. Следом уже летел и падал, споткнувшись о баррикаду из ящиков, второй, и, не успел он еще достигнуть земли, как свирепое жало поразило и его.
Оба они умерли мгновенно, не издав ни крика, ни стона. Они не спугнули третьего, упавшего под ноги четвертого.
Оставался еще один удар, и еще одна маленькая победа будет сдана в архив.
Но пятый не появлялся, и не слышно было ни топота ног, ни тяжелого дыхания. Геркуланий выглянул. Посреди двора, широко расставив ноги, стоял тот самый, что говорил с ним там, в кабаке. Видимо, он был самый умный или самый опытный, а может быть и то и другое одновременно.
Он не смог остановить товарищей, кинувшихся в западню, но у него хватило ума не лезть туда самому, и теперь он стоял и ждал, готовый сразиться насмерть. Но уже на своих условиях.
Это понравилось Геркуланию. Он уважал достойных противников. Может быть, он мог бы даже подружиться с этим человеком, но не сейчас.
Сейчас между ними легла кровь, и просто так разойтись они уже не могли.
4
Принципия бесцельно брела по какому-то бесконечному коридору, тускло освещенному настенными канделябрами. Неясная тревога гнала ее все дальше и дальше и, словно находясь в каком-то полусне, она забывала о том, где она только что была, с удивлением обнаруживая себя уже в ином и совершенно незнакомом месте.
***
Весь вечер провела она у себя в комнате. Она не понимала, что с ней. Это было похоже на лихорадку. Ее начинало знобить и она куталась в одеяло, потом пот прошибал ее и она устремлялась к окну и, распахнув его настежь, жадно пила прохладный вечерний ветер.
Ей было стыдно и больно. Ей было легко и радостно. Она снова и снова переживала про себя произошедшее и чувствовала на себе руки и губы Герка, ощущала малейшие подробности и детали их стремительного соития.
Какого невероятного труда стоило ей, оставшись тогда одной, держать себя в руках и вести себя так, как если бы ничего, кроме примерки и не произошло. Каких нечеловеческих усилий стоило выдержать обратную дорогу, когда каждое слово, каждый взгляд Марго говорил ей, что ее тайна раскрыта и по ней ясно видно, чем она только что занималась.
Оставшись, наконец, одна, она в изнеможении рухнула на кровать и, наверное, с час лежала как кукла, без мыслей и движений, в блаженном полузабытьи восстанавливая истраченные силы.
Принципия знала о предстоящем ужине и загодя стала готовить себя к нему. Надо было привести в порядок не только глаза и прическу, но и сердце, и мысли.
– Я люблю его. – Шептала она, сидя перед зеркалом.
– Я люблю его… – откликалось ее отражение в темной глубине напротив.
– И он любит меня, – шептали ее губы, – а значит…
– А значит, нет в том греха, – говорили ей глаза, смотрящие на нее.
– Мне было хорошо, – признавалась она той, что смотрела на нее с той стороны.
– Но это было только потому,