Наконец согнав грязь и цветущую рожь с не очень-то цветущих щек, я снова вернулся в комнату. Мика, как ни странно, все еще теребил учебник и даже пролистал на нем несколько страниц. К знаниям стремился парень, в чем его винить?
– Ты в порядке, изба-читальня? – обратился я к нему. – Мне минуту, и я готов.
– Да-да, – пробормотал он. – Собирайся пока, тогда и пойдем.
– Как скажете.
Я натянул трусы, свежую футболку (почти единственную без дырок и пятен от пота), подштанники, джинсы, раскопал старый волосатый свитер (бабушка, мое почтение), надел носки, причесался (рука – лучший гребешок) и на всякий случай надушился (да-а-амы). После всех описанных приготовлений, которые, кстати, заняли меньше минуты (спичка-спичка), собрал рюкзак со сменным бельем и в ожидании сел перед Микой.
– Альберт, только не говори, что ты все.
– Я все.
– Ну, блин, мне еще пару страниц.
Пока шли его «пару страниц», я вычистил ботинки, что потеплее да потяжелее, забрался в них, помечтал о светлых далях и ванильных небесах, прочитал три строчки из Паустовского и вздремнул.
– Ладно, Альберт, пойдем.
Ура! Мы вышли.
Погода, как я и предполагал, стояла отвратительная – отвратительная настолько, что мне даже понравилось. Солнце, повисшее высоко-высоко, светило ярко и озлобленно. Стены, окна, крыши и люди покрылись белой присыпкой, как кексики в магазине. И даже машины – да-да, те самые, на которые люди тратят свои последние копейки, чтобы добраться из пункта А в никуда, – зарылись поглубже в снег и казались теперь изобретением уже не великим, а безликим. Признаюсь, в какую-то секунду мое сердечко екнуло, и я ощутил жалость к их заледеневшим капотам. Но жалость продлилась недолго. Секунды ведь быстро проходят. Почти так же быстро, как и года.
– А на чем мы поедем? – поинтересовался я, когда мы пересекли парковку перед общагой и двинули к дорожке, где приезжие оставляли машины. – Надо было пораньше такси вызывать, сейчас мерзнуть будем.
– Да не надо, – ответил Мика, решив, как всегда, всё и за всех. – У меня сегодня свои колеса.
«Ага, – подумал я, – может, еще и самолет свой?»
Но Мика (читает мысли) достал ключи, нажал кнопочку, и в метре от нас пискнул черный «Мерседес», будто бы насмехаясь: «Ну что, Альберт, съел?» Такой большой, такой строгий, такой неприступный, похожий скорее на катафалк, нежели на обычные «колеса» обычных, еще живых людей.
– Только, пожалуйста, не говори, что ты купил его на деньги своих малолетних подписчиц, иначе мне станет плохо.
– Нет-нет, – успокоил Мика. – Я у бати взял. Стоит на даче, пылится, почему бы не попользоваться?
Действительно, бери – не хочу, почему нет? Ведь все так просто.
Я