Каждому из нас обязательно хотелось потрогать колокольчик пальцем, и тётя Клава с удовольствием разрешила это сделать. Какой-то подбежавший балбес ухитрился за её спиной щёлкнуть по нему пальцем. Колокольчик ответил глухим жалобным звоном и сразу же замолк.
– Ах, ты, негодник! – пригрозила хулигану шваброй тётя Клава и поправила бант на деревянной ручке.
– Нравится? – спросила она.
– Да! – ответили мы хором.
Тут она посмотрела на висящие над тумбочкой часы, охнула и схватилась за ручку колокольчика.
– Вот дура-то! На две минуты урок задержала.
С растрёпанными волосами, в грязном синем халате, она начала громко звонить и кричать:
– Де-ети! На урок! На урок!
Но наши уроки уже закончились, и мы пошли домой под переливистый звон уже знакомого колокольчика. Остановившись, хором прокричали:
– Тетя Клава! До свиданья!
– До свидания, мои родненькие! – ответила она и утёрла платком своё усталое и потное лицо.
* * *
Дома встретила мать. С утра она сходила со мной в школу, побывала с остальными родителями на общей школьной линейке, заглянула в класс, где нас для знакомства собрала всех вместе Ирина Владимировна. После собрания мать поцеловала мою щеку и негромко сказала, ещё сидя рядом за партой:
– Владик! Слушайся учительницу, а я сейчас пойду домой и напеку тебе любимых блинчиков.
– Со сметаной?
– И с вареньем, – добавила она, – если ты будешь хорошо учиться.
– Вот здорово! – воскликнул я.
– Тише, – приложила она палец к губам и вышла из-за парты. – Ирина Владимировна, до свиданья! – попыталась попрощаться мать с учительницей, восседавшей, как на троне, за своим столом. Усыпанная букетами цветов и подарками, та не расслышала её слов и продолжала разговаривать с подошедшими к ней родителями. Мать безнадежно махнула рукой, ещё раз погладила меня по наголо подстриженной голове и направилась к двери со словами:
– Будь умницей.
Дома, как и обещала, она встретила блинами и даже сварила любимое мною какао. Матери нравилось готовить для меня, и у неё всегда всё получалось очень вкусно и быстро. Я хорошо помню, как, накрыв стол, она обычно садилась напротив, наблюдая, как я ем, и в её голубых глазах светилась радость материнского счастья.
Так было и в этот раз.