в каждом пункте усердно отмечался Тазетдинов. Сквозь сон я чувствовала, что дом не угомонился, что какие-то возмущения и почти тектонические сдвиги сотрясают его стены, так ненадежно укрывающие от ночи, сиявшей полным лунным светом. Я почти въявь ощущала серебристый свет на своей коже, и томилась тем, что не могу полностью потерять связь со сном жизни. Мучила меня и другая луна – луна из жизни сна, настигнувшего меня, не дожидаясь, пока реальность перестанет заостряться, в преддверье сонного забвения, причудливыми гранями. Луна эта тихо пребывала на немыслимой, неимоверной, неземной, трансфизической высоте, смертоносно-прекрасная, мистическая, и облака, извилистые и таинственные, как неведомые письмена, неподвижно стояли перед ее ликом. «Что это я, в астрале, что ли?», медленно думала я: «и как я ее вижу, эту луну, ведь я смотрю в окно, а там – река и деревья…».
