– Ишь, миллионер какой выискался, – пробурчал третий из компании, Петрович, старший, или как он себя называл, старый инженер, – к таксистам бегать – никаких денег не хватит, они ж по три шкуры за бутылёк сдерут.
На некоторое время все опять замолчали.
– У меня, вообще – то дома есть, под ванной, чтобы жена не нашла. Я как вымоюсь, так полбутылки красненького и приму. Не больше, не меньше, норма. А вот на прошлой неделе в баню ходил: газовая колонка сломалась, так запасец и остался. Да как возьмешь? Супруга то у меня – ух!
– Да знаем мы твою супругу, Петрович, – перебил его Коля, – не женщина, а танк, по меньшей мере. Встанет на пороге как это самое изваняние рукотворное.
– Чего-чего? – угрожающе надвинулся на него Петрович, – ты мою жену не замай и язык не распускай, понял?
– Да что ты, что ты, Петрович, не дай бог, ничего я такого не сказал. Витек, слышь Витек, скажи ему, а?
– Дурак ты, Колька, изваняние, вечно ты всё испохабишь. Не изваняние, а изваяние, проще говоря, скульптура или памятник какой-нибудь. А рукотворное, Петрович, – значит руками сделано. Впрочем, это не всегда обязательно, вот Пушкин Александр Сергеевич как написал:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа.
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа!»
– Слегка коверкая слова, но с пафосом произнес Витек.
– Во даёт! Стихи ты читаешь, как этот Каруза, не здря в университете учился, – с восхищением сказал Колька, – а столб это какой, что на Дворцовой стоит, что ли? А правда, что под ним клад и ящик водки спрятали, когда ставили, или брешут?
– Нет, не брешут, я сам в журнале читал, – подал голос основательный Петрович. – В нишу поместили памятную бронзовую шкатулку с монетами, отчеканенными в честь триумфальной победы над французами в 1812 году. А насчет водки не знаю, скорее графы и князья шампанское в те времена пили.
– Шампанское тоже божественный напиток, – мечтательно, нараспев сказал Витек и, помолчав, добавил, – но водка, там, наверняка, Смирновская.
– Целый ящик! Это сколько бутылок? Двадцать, а может и больше, тогда ящики, наверно, шибче были – всё же леса в России-матушке сколько было. Вот бы достать! Целое богатство, сколько дней пили б. А может этот самый столб моим краном поднять можно, а?
– Не, не потянет кран твой, Колька. Эта колонна не менее ста тонн весит, всё-таки 60 метров. Впрочем, чем черт не шутит. Петрович, изобрази-ка расчётик: потянет Колькин кран столп этот Александрийский или нет.
Петрович хотел было по привычке ответить, что на такой расчет дня три – четыре надо (исходные данные собрать, граничные условия уточнить, библиотечный день, то да се), но сразу спохватился: не на работе же он в самом деле и ответил утвердительно:
– Что ж не сделать, сделаем.
Не торопясь,