– Святенко, сразу рукояткой будешь крутить? Или сначала топливный кран откроешь?
У него аж усы вздыбились. Все остальные сообразили, принялись заводить машины. Проняло их. Татарин Хабибов подошел с вопросом про запасную бочку с маслом и бензином.
– Бери напарника и езжай за ГСМ. Во главе колонны Гусев. А я замыкающим. – У Цукана даже голос командирский прорезался.
На станции застал все одиннадцать машин. Никого расспрашивать не стал, нашел офицера, ведающего отгрузкой снарядов. Потом собрал водителей в кружок, ознакомил с маршрутами. Назначил местом сбора село, указанное в схеме. Выслушали молча. Только Хабибов не удержался, буркнул, ладно, не впервой, разберемся.
Выпало Цукану первый раз ехать на линию фронта. Вроде бы обстрелянный и под бомбами полежавший, а все одно страшился. До места, указанного в схеме, добрался без труда. Обрадовался, что встречают. Пожилой артиллерист залез на подножку, стал указывать направление по снежному целику к батарее. Пушки располагались в нишах, вырубленных в мерзлой земле. Сверху белые тенты. Местами воронки от разрывов. Но в эту ночь было тихо, ни одного выстрела.
Утром собрались в селе. Надо бы возвращаться обратно, а они стоят кучкой, переговариваются. Чуваш Ягин подходит с разговором.
– Отделенный, устали, намерзлись, надо бы погреться.
– Так грейтесь и поедем.
Они обрадовались. Засуетились. Несут две бутылки самогона, сухари, лук. Понимал, что все устали после бессонной ночи, но чувство самосохранения сработало. Отобрал самогон. Сунул за спинку сиденья и поехал. Следом потянулись остальные. Когда прибыли в роту, отдал самогон Ягину: «Вот теперь можете греться». Думал доброе дело сделал, оказалось, нажил врага.
Цукан понемногу приглядывался, вскоре понял, что в отделении самый хитрый чуваш Ягин. Татарин Хабибов – дерзкий и злой, оказывает влияние на остальных. Прокофьев добродушный теленок. Прищепа – сам себе на уме и очень скрытен. Тягило проворен и быстр, но злопамятен. К нему нужен определенный подход. Проще всего со Святенко. Глуповат и нерасторопен, легко попадает под чужое влияние. Русские – Гуськов и Никишин схожи внешне, расторопные, дисциплинированные. Только Никишин слегка глуховат или придуривается, сразу не разобрать. В общем, «интернациональная бригада», как говорил сержант Волков, а за ним повторяли другие, кто с ехидцей, кто ради шутки.
Постепенно все вошло в колею. Задания по доставке снарядов выполнялись. Однако отношения оставались холодно-официальными, неприязнь ощущалась постоянно. Думал он, что это из-за самогонки, отказался выпивать, не уважил. Но все оказалось сложнее и гаже.
Однажды собрались в чистом поле у развилки дорог семь машин и не хватало троих. Стали ждать. Вылез Цукан из кабины, чтобы размяться и услыхал, как спорят между собой два чуваша и татарин Хабибов. Языки вроде бы разные,