Татьяна Павловна относилась ко всему философски, в тайне надеясь, что ее самостоятельная, разумная, временами, даже излишне рассудочная дочь устроит свою жизнь счастливо, во всяком случае, куда лучше, чем это удалось ей самой. На письменном столе Веру ждали те самые папки, которые она привезла с Островского кладбища. Сегодня она могла честно сказать себе, что побывала там не зря. Она владела гипнозом, знала некоторые методики и умела их применять. Потом, правда, когда перешла в Нейрохирургический институт к Поленову, забросила былые увлечения, но отнюдь не забыла о них. Бумаги Сагилевича заставили вспомнить все, что она знала о гипнозе и психоанализе. Отныне каждый вечер она перебирала исписанные крупным ясным почерком, пахнувшие землей и каким-то потусторонним тлением страницы; многое из них выписывала, конспектировала, сверялась со своими старыми записями и конспектами. Документы с кладбища содержали уникальные материалы по методике гипноза, практике ведения допроса под гипнозом, а также новаторские практические рекомендации, основанные на богатом личном опыте автора. – Ничего себе, он даже барона Унгерна допрашивал! – присвистнула Вера. Документы, касавшиеся допросов белого барона в сентябре 1921 года, проводившиеся в одной из одиночных камер Новониколаевской тюрьмы, Сагилевич хранил отдельно от остальных бумаг. Изучив их, Вера поняла почему. Тайна золота барона интересовала новую власть. Из отчета Сагилевича явствовало, что здесь он потерпел неудачу. Барон так и не открыл ему место, где спрятал сокровища. Многократно апробированные методики ломались на Унгерне. – По всей видимости, мы не учли, – писал он в своем отчете на имя Бокия, что исповедующий буддизм барон владеет некоторыми, неизвестными мне психо-духовными практиками, позволяющими успешно преодолевать гипноз или быть, по крайней мере, невосприимчивым к задаваемым в гипнотическом сне вопросам. Даже самому действию гипноза он поддается плохо, – жаловался Бокию Сагилевич. – Наш Виктор, слава богу, в буддизме не замечен, – усмехнулась Вера, – и на методики уважаемого доктора должен отреагировать, как надо. Нужно только отобрать самые эффективные из них, а затем пустить на разработку способностей Виктора, направить на целевую, программную эксплуатацию его удивительного дара, чтобы сделать из него нового Нострадамуса, нашего советского Нострадамуса, черт возьми! – Один раз она уже пробовала вводить Виктора в транс и задавать вопросы под гипнозом. Результат был ошеломляющим. Он предсказал войну, то есть, смог увидеть глобальное событие, а не просто кто, когда и зачем придет. – Но войну с кем? – терялась в догадках Вера – С Германией? Но у нас с немцами дружба, да и договор о ненападении год назад подписали. Может, тогда с Англией, или Японией? Об этом он ничего не сказал, да и гипноз длился недолго. Опыта у меня в таких делах маловато, да что маловато, его попросту нет, и, как я теперь понимаю, правильной методики допроса тоже нет. Да и в палату в любую минуту могли зайти больные, или, не дай Бог, кто-нибудь из коллег. Особенно,
