Женя – Наташе. 1 августа 1969 года: «Я пробуду здесь до февраля 1970 года».
Наташа – Жене. 20 октября 1969 года: «Главное, чтобы все было в порядке у тебя, и ты вернулся бы вовремя, т. е. не позже февраля. Лучше всего в первых числах февраля».
Женя – Наташе. 25 октября 1969 года: «Надеюсь быть дома в январе 1970 года. Посол пообещал. Беда, правда, в том, что среди стажеров есть типы, желающие оставаться здесь до апреля, а по возможности и дольше. Послу они твердят, что не успели «отшлифовать» китайский язык, а на самом деле увлечены стяжательством. Причем таких – большинство, в соотношении 4:5. Тем не менее посол вроде бы настроен расстаться с нашей группой в январе».
Женин дневник. 1 ноября 1969 года: «Вчера беседовали с послом. Как вытекает из беседы, есть угроза застрять в Сингапуре до апреля. Ужас!»
Женин дневник. 10 ноября 1969 года: «Домой хочется все больше, но насколько реален отъезд в январе – сказать трудно. Я, впрочем, надежды не теряю, думаю, что удастся вырваться».
Женя – Наташе. 9 ноября 1969 года: «Здравствуй, Натуленька! Эту ночь я спал у ребят, приехавших на практику. Они дали мне бумагу, конверт, марку, и я сел писать тебе письмо к завтрашней почте. Я уже настолько соскучился по тебе, что стараюсь и не думать о моем отъезде в Москву. Становится просто невыносимо. В Наньяне этого добиться легче, там уже привык жить, ни о чем не думая и механически черкая дни на календаре. А как приеду к новым людям, начинаем вспоминать Москву – нервы не выдерживают.
Дело в том, что еще неизвестно, когда я буду отпущен в Москву. Когда приехал из отпуска уважаемый посол Илья Иванович, он собрал нас всех, чтобы узнать, как дела в Наньяне. И вот есть здесь такой И., который, к удивлению меня и Саши Редченко, встал и заявил, что для изучающих кантонский диалект целесообразно продлить командировку до апреля. Не буду тебе описывать в подробностях, какие аргументы приводил он, какие мы. Скажу только, что за отъезд из изучающих диалекты высказались 2 (Редченко и еще один парень), т. е. 2:4. Раз так – посол не возражал их оставить. А что касается нас, он сказал: «Ну, чтобы не ехать врозь, пока они доучат диалект, вы (Белый, Михневич и я) поработаете в посольстве».
После этого я уже дважды ходил к послу. Но он только улыбается и говорит: «Напиши жене хорошее письмо и объясни». Сейчас еще ничего не решено, и, скорее всего, мы втроем (или я один) уедем (уеду). Но настроение паршивое.
Я, Редченко, Михневич и еще один парень перессорились с другими (из-за отъезда). Редченко заявил послу, что, если его не отпустят в январе, он уедет со скандалом. Если посол отпустит меня, то это будет 15–16 января. Я думаю, что он отпустит… Я все пытаюсь представить себе, как увижу тебя. Не дай бог, посол не пустит! Придется ехать по-плохому. Я уже так настроился на отъезд в январе – феврале, что мысль о еще лишних двух месяцах в Сингапуре вызывает у меня настоящую панику…
Мы уже совсем сошли с ума, и наша любимая шутка (с Редченко): «Осталось 18 лет». Подходим ко всем и говорим: «Отправьте, пожалуйста, через