Друг с трудом забрался на высоту фонаря. Осмотрелся вокруг и кивнул мне. – Да, там есть ворота. И нам их не открыть самим, я думаю, что даже зажги мы фонарь, нам вряд ли это удастся. Придется идти в замок. Там, вероятно, есть механизм, открывающий ворота.
– С чего ты это взял?
– С того, что там, на воротах, стоят огромные шестерни, а рычага или чего-то наподобие ручки, не вижу. Значит, только там. В замке.
– Ну логично.
– Макс, – Будда вдруг опомнился. – У нас спички есть?
Я немного пошарил в карманах, но кроме веревки, небольшого ножа и нескольких бумажек ничего не нашел. – Нет. Ничего. Слушай. Там же уголек тлеет?
– Ну да, – я протянул другу старые бумажки, взятые случайно из комнаты. – А-а, ты хочешь так сделать? Ну давай попробуем.
Будда закинул бумажки в фонарь и слегка дунул внутрь, как вдруг огонь зеленым пламенем вырвался через верх, обжигая его губы и лицо. Буквально свалившись на меня со столба, друг тяжело задышал. Я видел, как все его лицо и губы покрылись ожогами и словно источали жар. Из его рта начал выходить небольшой пар, а голос стал хриплым, рваным.
– С-сука… – пока Будда пытался что-то сказать, из-за угла вышел человек, которого я не ожидал здесь встретить. Даже в мыслях не было.
– Зря вы тут ошиваетесь, – перед нами стоял старый, поседевший дворник, который как-то внезапно пропал с улиц нашего двора. Его толком даже никто не искал. А спустя месяц и вовсе забыли. Хотя на улице всегда было чисто. И никто – ни я, ни Будда, ни Марс, ни взрослые – не придавали этому значения. Перед нами стоял высохший и жутко злой старик. А рядом с ним сидели две облезлые псины, чем-то смахивающие на борзых. У одной с челюсти свисала кожа, обнажая кости черепа и гнилые связки. У другой облезла кожа на спине, открывая взглядам мясо и серые кости позвоночника.
– Ах ты, старый педераст, ха-ха-ха! – Будда на последнем издыхании пытался выглядеть героем, что ему совсем не свойственно. Наверное, мы так все перед смертью, терять особо нечего. Кроме близких…
Я не знал, как на это реагировать. У меня на руках умирал лучший друг. И мне нечем было ему помочь. Комок отчаяния и ужаса подкатывал к горлу некстати. Паника заставляла трястись руки, глаза разбегались в поисках места, куда можно спрятаться от этого безумия. На глазах стали выступать тени и очертания людей. И как только я увидел первого человека, прошедшего от фонаря к своей хижине, старик оживился.
– Я вас… СОЖРУ!!! – голос старика со свинячьего визга постепенно переходил к жуткому рыку. Он вдруг схватился за свое лицо и желтыми ногтями стал сдирать кожу вместе с мясом, корчась не то от боли, не то от злости. Старика трясло, он продолжал вопить, издавая нечеловеческие звуки. А потом его вывернуло наизнанку,