10. Рудольф Шульц, женился, был учителем. Умер в 1930 г. в Фриденштале.
11. Фридрих Керн – в 1920 г. умер в Геймтале.
12. Эдуард Фэлауэр, в 1937 г. был арестован и пропал без вести.
13. Это я, тот, кто ведёт этот дневник. 54 года учительствую.
Но подогреваемая ненависть русских против немецкой самобытности расцвела пышным цветом, это привело к закрытию даже такого небольшого немецкоязычного островка в предвоенный период. С 1911 по 1915 год в четверти помещений здания семинарии разместили русскоязычную двухлетнюю начальную школу. Затем последовало изгнание немцев, и во время войны здесь устроили госпиталь.
Зимой 1921–1922 гг. Густав Уле, бывший на тот момент пастором Геймтальского прихода, организовал в здании семинарии приют, что помог выжить 400 сиротам немцев Поволжья. Благодаря пожертвованиям возвращавшихся на родину немцев Волыни, которые и сами страдали от недостатка пищи, они были спасены от неминуемой голодной смерти.
С 1918 по 1922 год дети учились в двухлетней школе 1899 г. постройки. В 1922 г. школа вновь переехала в здание семинарии. Сразу после возвращения колонистов, в 1918 г., ввели обучение на немецком языке. Была открыта немецкая семилетняя образцовая школа с интернатом для детей из дальних посёлков.
Затем повторилось всё, что было и перед Первой Мировой войной. Как и при царском правительстве, в 1938 г. коммунистическая власть настроила общественное мнение против немецкой самобытности. Опять немецкие дети должны были забыть родной язык. Опять была введена в действие политика ассимиляции, обучение перевели на русский язык.
Я учился в Геймтальской школе в 1933–1935 гг. Это было великолепное двухэтажное здание из красного кирпича под жестяной крышей. На первом этаже располагались зал, 9 классных комнат, кухня с подсобными помещениями и туалет. На втором этаже было 2 зала, 6 классных комнат и 3 учительские квартиры.
В голодные 1933–1934 гг. здесь работала кухня, где ученики получали горячий завтрак. Для многих это был единственный шанс выжить. Чтобы спасти от голода как можно больше детей, в школе открыли нулевой класс, в котором с шести лет учился и я. Насколько я помню, кухни были только в немецких школах, где они содержались за счёт общины.
В годы войны, в 1941, школа была сожжена, и её так никогда и не восстановили. Через 30 лет после войны я посетил свою родину – Геймталь, или Старую Буду. Сегодня это Ясеневка. Уже от Пулинской-Гуты я мог разглядеть радужные кирпичные стены здания бывшей семинарии. Широко раскрытые мрачные глаза окон смотрели на меня, как будто навсегда овладевая мной. Кирпичная кладка вглядывалась осторожно и выжидательно. Это некогда монументальное сооружение пристально упёрлось в меня своими 36-ю глазницами пустых оконных проёмов, будто ждало ответа на какой-то мучавший его вопрос.
В окружении высоких семиметровых стен по центру теснились стройные липы, которые отвоевали себе это пространство. Из благодарности за предоставленный кров, они протянули свои ветви и кроны, как огромную шляпу, далеко за стены, ограждая их от солнца, дождя, снега и ветра, чтобы сохранить память о немцах Волыни.
Парализованный