Сборник таинственно-лирических рассказов. Антон Колмаков

Она была светлая, яркая и глубокая. Федор Иванович силился вспомнить последние события вчерашнего вечера, но на ум, кроме холодного рассола, ничего не могло прийти. Его, к сожалению, не оказалось, а вот заранее приготовленная холодная вода живительной влагой разлилась в желудке. Посмотрев на часы, он сообразил, что до начала смены еще целый час, но спать уже не хотелось, а потому он вышел на улицу. Холодный морской ветерок как-то подозрительно легко и назойливо стал обдувать голову, щеки и подбородок. А поскольку дыра в памяти по-прежнему была светлой, глубокой и яркой, а ум захвачен мечтой о холодном рассоле, Федор Иванович откинул полусекундное подозрение на дно Черной речки и в прекрасном расположении духа двинулся вдоль набережной. Но, идя мимо высоких бортов пассажирских и грузовых судов, он почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. Собаки, охраняющие портовый инвентарь и порой нагоняющие страх на нечаянно заблудшего ночного странника, теперь скалились и на Бороду. Местные работяги, знавшие Федора Ивановича больше полжизни, проехали мимо него, не почтив того даже поклоном головы. А Ванька-Якорь и вовсе как-то подозрительно глянул в его сторону и чуть было не крикнул вроде «посторонним вход воспрещен». И здесь в светлой, глубокой и яркой дыре Федора Ивановича появились Зинаида Федоровна, ее письмо, плохое настроение вчерашнего вечера, корабль и два господина, имен которых Федор Иванович не помнил вообще. Цепочка событий выстроилась с молниеносной скоростью. Память выбросила на берег реальности все то, о чем смел позабыть этот несчастный человек.

      Борода резко остановился, и здесь вторая волна воспоминаний накрыла его с головой. Судорога стала сводить его ноги, словно он был не на суше, а в холодной воде. Подойдя аккуратно к самому краю набережной, он с опаской и тревогой посмотрел вниз. Волны, играющие зелеными оттенками на беспокойной морской глади, зеркально и криво отразили лысое существо с выпученными от удивления глазами. И даже старая щука, прожившая в этой реке не одну щучью жизнь и видавшая многое на своем рыбьем веку, испугалась лица, которое на нее смотрело в недоумении, и предпочла уплыть в более безопасное место. Теперь Федор Иванович понимал, как чувствуют себя женщины, которые по каким-то причинам оказались нагими перед любопытной мужской нежеланной публикой. «Полундра… тысячи чертей на сундук мертвеца… мне нужно бежать, нужно бежать…» – как заклинание повторял Борода и, боясь, что его могут увидеть, непроизвольно кинулся в сторону корабля. За последние сутки он бежал уже второй раз, и тому, с какой скоростью он это проделывал, мог бы позавидовать даже самый выносливый спортсмен в мире. Досадно, что у него не принимали нормативов, как это принято в спорте. Не то Федор Иванович мог бы легко претендовать на звание мастера спорта по легкой атлетике. С молниеносной скоростью домчавшись до трапа корабля, Борода стал подниматься, но дорогу ему преградил щуплый человечек