Я как Единое. Сущность христианства и его судьба. Часть II. Истоки. Александр Ерохов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Александр Ерохов
Издательство: Издательские решения
Серия:
Жанр произведения: Философия
Год издания: 0
isbn: 9785449662798
Скачать книгу
истинная мысль, и мудрость, истинная мысль, прозревает божественную упорядоченность в хаотичном разнообразии объектной проявленности. Смысл гермопольской Огдоады – борьба и единство противоположностей, представленных в образе четырёх противостоящих себе в имени и одновременно сопряжённых в единство парных понятий – метаморфоза мироздания от хаоса к высшей упорядоченности в самосознании. Нун и Наунет – единство противоположности упорядоченной и хаотичной субстанции, Хух и Хаухет – единство противоположности бесконечности и конечности, Кук и Каукет – единство противоположности света и тьмы, Амон и Амаунет – единство противоположности самосознания и неосознанности. Гермопольская восьмёрка не приобрела такой популярности в мировоззрении египтян, как гелиопольский цикл становления мироздания – гелиопольская Эннеада: слишком уж эта восьмёрка была «заумной» для обыденного сознания. Другая отрицательная сторона этой конструкции, которая могла вызвать отторжение египтян, – её опора не на мудрость высшего порядка, не на божественную мудрость, а на мудрствование человеческое28, посюстороннее, поскольку Тот – это олицетворение именно человеческой мудрости. Тот – всего лишь спутник божественной силы, лунное отражение солнечной божественности, высокомерно приравнявший себя к единству Бога. Но гермопольская Огдоада занимает всё же выдающееся положение в становлении религии Древнего Египта – в ней мы впервые встречаемся с отвлечённым от человеческого я понятием самосознания, понятием Я Абсолютного. В имени Амон наконец-то найдено истинное имя Бога – точка концентрации мышления в личное единство Абсолюта. Иероглифическое имя АМН включает в себя: метёлку камыша – знак Я29, шахматную игральную доску – знак отвлечённого мышления и волнистую линию – знак субстанции. Это идеограмма, читаемая как «Я есмь Сущее». И только с течением времени огласовка идеограммы, в соответствии с фонетическим значением трёх иероглифов, оформилась в слово «Амон» – сокровенное имя для непосвящённых. «Я един, ставший четырьмя, Я – четыре, ставший восемью, и всё-таки Я един» [60, 104]. Истинное имя Бога найдено, и вся дальнейшая история Египта детерминирована этим именем.

      Рис.5 Иероглифическая идеограмма имени Амон

      Первая фиксация иероглифической формы имени Амон на памятнике известна со времен правления последнего царя V династии из речений Текстов пирамид30. В дальнейшем эта форма встречается редко, и только во времена преодоления Первой смуты царями XI династии имя Амон появляется всё чаще и чаще. Наконец, XII династия связана с этим именем неразрывными нитями. В период правления этой династии осуществляется своеобразная ненасильственная религиозная реформа – ни одно божественное имя не вытесняется из обихода, но имя Амон постепенно становится основным именем единого


<p>28</p>

По-видимому, не случайна территориальная близость Гермополя и АхетАтона (Эль Амарна), столицы Эхнатона. Вполне вероятно, что «человеческое мудрствование» (мы бы назвали это первичным проявлением атеизма) гермопольской жреческой коллегии оказало существенное влияние на «человеческое мудрствование» в идеологических построениях Эхнатона.

<p>29</p>

«Изредка суффикс 1 лица единственного числа пишется знаком „метёлка камыша“ или просто чертой…» [34, 127]. Особый статус местоимения «я» в египетском мышлении отмечает и Н.С.Петровский: «В целом местоимения включают в себя слова со значением абстрактного, обобщающего указания на предметы и признаки. Несомненно, что как слова-указатели местоимения не выражают понятия. Можно, однако, отметить любопытное явление для личных местоимений 1 л. ед. ч.: все они могут быть определены детерминативом человека. Местоимение 2 и 3 л. ед. и мн. ч. не имеют определителей. Следовательно, местоимения I л. ед. ч. больше соотнесены с понятием, чем остальные местоимения. Видимо, для египетского конкретного мышления „я“ – это в какой-то мере знаменательное слово» [48, 119].

<p>30</p>

В монографии О. Павловой [44] подробно рассматривается вопрос о происхождении культа Амона. Приводятся доводы в пользу версии местного, фиванского, происхождения культа этого бога. Упорное стремление привязать культ Амона к местному тотемистическому верованию понятны, так как без этого наиболее развитый культ древнего Египта повисает в воздухе – любое божество древнего Египта, так или иначе, можно связать либо со стихией, либо с местностью, либо с заимствованиями у других народов. Амон же появляется внезапно и за сравнительно короткое время приобретает наивысший статус в египетском пантеоне. Версия фиванского происхождения связывает возвышение культа Амона с успехами местной (XI) династии в восстановлении единства египетской общности. По нашему мнению, доводы эти неубедительны. И прав был всё же К. Зете (за исключением, конечно же, трактовки культа Амона как божества воздушной стихии), который связывал происхождение культа Амона с гермопольской Огдоадой и областью Мемфиса, центра Древнего царства. Не культ Амона возвысился благодаря возвышению местной династии, а, напротив, местная династия возвысилась благодаря тому, что связала себя с мощью идеи Амона. Наши предположения (увы, только лишь предположения) заключаются в следующем. На закате Древнего царства сформировалась немногочисленная группа фанатичных приверженцев новой идеи из столичной жреческой среды, вынужденная искать нового места обитания для развития своей идеи и нашедшая его в районе будущих Фив. Именно эта группа активных миссионеров впоследствии дала Египту XII династию, династию проводников идеи Амона на всей территории страны. Возможно, в районе Фив находилась резиденция представителей центральной власти, призванных осуществлять контроль над номархами южных областей Египта, резиденция «Начальников Юга» [32, 259]. Естественное взаимное тяготение выходцев из одной среды – столичных администраторов и столичного жречества – образовало сплочённое сообщество. Когда страной овладела анархия Первой смуты, возник неизбежный конфликт между представителем центральной власти и местным номархом. Конфликт разрешился в пользу местного номарха, обладавшего большими ресурсами и поддержкой местного населения, который и стал прародителем XI династии. Но импульс к восстановлению единства страны XI династия получила от фиванской группы последователей идеи Амона – только эта группа могла предоставить Ментухотепам администраторов, масштаб мышления которых охватывал всю страну. Только они были способны возвыситься над интересами местного сепаратизма и поддержать идеологическое руководство всем движением. Бог Монту, которому была привержена XI династия, это своеобразный синкретизм, новообразование, объединившее в себе образ древнейшего божества Юга – Мина – и образ идеи Амона: иероглифическая идеограмма этого бога очень близка идеограмме Амона. Монту – это ипостась Амона-воителя, «Амон в имени его Мин» – бог, накидывающий дисциплинирующие путы на анархию смутного времени. Культ этого бога мог возникнуть ещё в преддверии распада страны как результат миссионерских усилий приверженцев Амона, которые в каждом местном божестве стремились проявить его сущность для местного населения. Любой местный бог мог быть проявлен как «Амон в имени его…». Эти миссионерские усилия вполне могли быть поддержаны центром – слабеющей мемфисской властью, поскольку несли в себе идею единства всех местных богов в одном имени – в имени Амон – и тем самым способствовали укреплению единства страны.