Он помолчал, подливая себе чаю, а потом ответил на вопрос, так и оставшийся без ответа:
– А приступать можете хоть завтра. Если хотите, я вас отведу. Но прежде вы еще подумайте – скажем, до вечера – и тогда уж дадите мне окончательный ответ. Повторяю, вы не обязаны соглашаться, и мне не хочется, чтоб вы думали, что это, так сказать, приказ, который не обсуждается. Напротив, если у вас есть вопросы или встречные предложения, давайте это обсудим.
– Хорошо, – ответила Анечка, – я подумаю. Вот прямо сейчас пойду и подумаю, вы не против?
– Нет, ну что вы, – Федор Константинович улыбнулся в усы. – Конечно.
IV
Свой вклад в объединение семьи Валентина Матвеевна решила внести тем, что практиковала общие семейные застолья. И требовала от всех такого же серьезного отношения к нововведенной традиции, какое испытывала сама. И выражалось это в том, что к ужину, назначенному ежедневно на девять, всякий должен был прибыть, не опаздывая, а субботнее-воскресные обеды накрывались непременно за большим столом с использованием фарфорового сервиза. Нужно сказать, что в вопросах, касающихся питания, Валентина Матвеевна была весьма ответственна. Она считала, что едва ли в жизни человека может быть что-нибудь важнее вкусной и здоровой пищи, а потому готовила самозабвенно, проникнув во все тонкости этого сложного и многообразного ремесла. Кухня – ее святая святых – не терпела суеты и беспорядка, а так же вторжения непосвященных лиц. А так как посвящать в свое дело Валентина Матвеевна никого не спешила, то выходило, что Анечке туда путь был заказан.
Странным образом выходило так, что, стремясь объединить с одной стороны, разъединяли с другой. Везде и во всем Аня чувствовала себя лишней. К слову сказать, дома она тоже не привыкла принимать участия в том, что касалось быта, но там она просто ни о чем таком не задумывалась: все само откуда-то бралось и куда-то убиралось, точно так же не допуская вмешательства во внутреннюю скрытую жизнь. И, может быть, если бы в ее прошлой жизни все было бы иначе, Аня просто не обращала бы внимания на то, что здесь живет, как в гостях. Может быть как раз оттого, что она привыкла к тому со стороны собственной матери, это так сильно бросалось в глаза со стороны свекрови. Парадоксально, но факт. Она снова чувствовала себя ненужной, лишней и здесь, точно так же, как там. И это больно ранило ее и обижало, и заставляло грустить и плакать тайком. Как же так вышло, что она вновь столкнулась с тем, от чего пыталась убежать?
Итак, в выходные, собравшись за общим столом, семейство обсуждало дела прошедшей недели.
– Как на работе? – спросил Федор Константинович у Бориса. – Дело движется?
– Не то слово! – Борис был на подъеме. – Едва справляюсь! Гарик скоро фургонами возить начнет! А мне деваться некуда – хоть ночуй на работе.
– Где, кстати, ваша штаб-квартира? А то мать тебе обеды в поле носить