– У нас?
– У нас, – Козломордый смахнул скупую слезу, нависнув тучей над гостем.
Видно было, как он всеми силами борется с переживаниями, как глотает каждое слово. Мужчины молча чокнулись, осушая чашки до дна, и слышно было, как в этом затянувшемся молчании жужжит запутавшаяся где-то в паутине муха. Затем Козломордый нервно прошелся по комнате, поднимая руки вверх, намеренно и с каким-то ожесточением отколупывая ногтями побелку. Она сыпалась ему на шапочку, точно снег.
– Господи, я тут схожу с ума, – шептал он, сверкая нездоровым, почти безумным блеском глаз. – Ненавистная комнатушка! Ненавистная…
И когда он остановился под наброском вазы с яблоками, то мужчина в куртке даже зажмурился, ожидая, что эти плохо начерченные яблоки от столь резких жестов посыплются на голову безумцу. И если вначале гость объяснял все эти театральные кривляния на публику утонченностью натуры, ищущей пути и выходы из творческого застоя и затянувшегося душевного кризиса, то сейчас уже не сомневался в том, что художник этот как-то незаметно для всех спятил.
– Вы знаете, сколько стоит эта каморка? – продолжил художник в каком-то душевном отупении, оглядываясь по сторонам, будто в первый раз видя перед собой эту комнату. – Один банк, тоже здесь на Арбате, заинтересован в ее приобретении. Я даже наводил справки и, по крайней мере, залога под нее должно хватить…
– Хватить на что?
– Да, да… Профессор Беркович и так идет нам на встречу. Вы скажете сразу «О, опять новый шарлатан!», сложно сказать, но у нас с Людой нет выбора. – и художник вдруг перешел на шепот. – Я скажу Вам по секрету, есть уже исцелившиеся, только все это пока скрывается, никому ни-ни.
– Я понимаю, – кивнул гость.
– И Люда собирает на это средства, только вот Вика не может больше ждать, болезнь прогрессирует. Еще в начале лета я видел эту девочку на ногах, розовощекую, улыбающуюся и разгуливающую под руку со своей любимой мамой, а сейчас глядя на все это, невозможно даже представить….И я, признаюсь, потерял покой и сон от понимания того, что могу помочь этим случайным мне людям и не помогаю.
– Почему же тогда не помогаете?
Козломордый встал перед гостем и, глядя ему прямо в глаза, строго спросил:
– Вы когда-нибудь, сударь, совершали подвиг?
Мужчина в куртке задумался, не сразу находя, что ответить.
– Ну, там спасение утопающего или, может, вытаскивали кого-нибудь во время пожара? – подсказал