Выросшая в традициях солнечного Эн-Мерида дочь южанина и северянки Камилла любила орехи и засахаренные фрукты, поэтому не смогла отказаться от них, однако свою вполне внушительную часть сахарного замка приказала отдать камеристкам. Пусть девушки порадуются сладкому вместо нее, а у нее совсем пропал аппетит, и, сложив ладони на коленях, молодая королева расправила плечи, затем послала вопросительный взгляд застывшему с каменным лицом кардиналу. Его Высокопреосвященство Орани молчал, настороженно сверкая светлыми глазами, и оставалось лишь верить, что он не захочет вмешиваться в суть происходящего, ведь где кардинал, там и фанатик Бенедикт, в миру некогда носивший фамилию Силиван.
Слава Всевышнему, святого отца Бенедикта здесь нет, а то закричал бы, вытаращив жутковатого вида красные глаза, что противники воли Творца отобрали у монарха Фиалама семейную реликвию, освященную консилисткими монахами в далеком прошлом. Сама королева с такими его выходками не сталкивалась, но слышала о подобном от мужа и кардинала, что вовсе ее не радовало. С другой стороны, как мудро рассуждал Орани, может случиться и так, что за долгую церковную службу отец Бенедикт станет вести себя смиреннее и тише.
Но она слишком задумалась, к тому же, Виктор успел встать с кресла.
– Вашу руку, сударыня, – произнес он нетерпеливо и взволнованно, повернувшись лицом к жене. – Сегодня ночью возле наших с вами покоев будет усилена охрана.
– Вы предполагаете о возможности покушения?
– Я не буду удивлен, если он или они попытаются. Идемте…
Без страха и сомнений Камилла вложила смуглую узкую ладонь в бледную сильную руку короля, но запоздало вспомнила, что им следует, согласно дворцовому этикету идти, держась не за руки, а под руки. Впрочем, кого бы волновало сейчас столь незначительно малое отступление от правил? Когда случается дерзкое преступление, можно ожидать либо покушений, либо мятежей, либо позора королевской семье Фиалама перед иностранными послами и гостями, до которых вполне могут донести неприятное известие, если вора не схватят. А может, и всего сразу! Как знать, не познает ли венценосная чета тот самый крах, что и принц-близнецы Нормандены сто пятьдесят лет назад? Эта мысль причинила ей боль, но Камилла тут же успокоила себя другой мыслью – о том, что Виктор вовсе не похож на малолетнего Ромена, изгнанного за пределы дворца братом. К тому же, брата у короля нет, а все пять сестер умерли в разных возрастах. Самую старшую, здоровую и крепкую Луизу, хотели выдать замуж за аранийского