1917—1920 годов
Об авторе
Анжелика Веретнова родилась в Иркутске, детство и молодость провела в Монголии. Окончила среднюю школу, работала швеёй, гардеробщицей, секретаршей, переводчицей и машинисткой. С детства отличалась живым характером и буйной фантазией. Мечтала стать журналисткой. Писать начала рано, но тексты показывала только самым близким и не хранила. От советов окружающих стать писателем пряталась за шутками, но желание писать не отпускало. Объездила многие страны, обучилась дайвингу, занимается йогой, сейчас живёт в Германии.
В 2015 в Германии на немецком языке вышел первый рассказ «Дождь» писательницы в сборнике лирики и прозы. В рассказе речь идёт о девочке с синдромом Дауна, влюбившейся в своего попечителя – священника. Рассказ написан от лица девочки.
В том же году была издана первая художественная книга, также на немецком языке: «Цветы из заграницы», где она рассказывает об интеграции русскоязычных женщин в Германии.
Перед вами первая книга на русском языке.
От автора
Книга основана на реальных событиях, главные характеры вымышлены.
Особую благодарность хочу выразить Александру Чумикову – профессору, журналисту и писателю за поддержку, конструктивную критику и уделённое мне время; а также Виктору Дунаеву – бывшему председателю Общества советских граждан, постоянно проживающих в Монголии, и Татьяне Чупровой – настоящему председателю Общества российских граждан, постоянно проживающих в Монголии, – за веру в меня.
И, конечно же, моей семье и друзьям.
Пролог
Нимбу любил «молочное время» – время, когда солнце находилось высоко в зените, и падала самая короткая тень; когда эжы1, переделав всю утреннюю работу, садилась у костра, начинала варить молоко в большом чугунном котле и дым наперегонки с паром весело взбегал по лучистым лесенкам вверх к свету, через отверстие в крыше. Сегодня выдался самый удачный день для маленького шалунишки. Аха дуу2 и аба3 уехали, нарядно приодевшись и забрав всех членов семьи, в соседний улус на большой тайлага4.
Эжы, хоть и прошла арюулга5, чувствовала себя ещё недостаточно отдохнувшей от недавних родов, да и боязнь злых духов, которые вымещают свою злобу на маленьких детях, заставила её остаться в юрте. Нимбу, как старший сын младшей невестки, был оставлен матери в подмогу, чему он был несказанно рад. Эжы, оставаясь одна, пела грустные песни о любви, наполняя юрту своим мелодичным голосом, и была особенно нежна с Нимбу, прощая ему детскую беззаботность и не нагружая домашней работой. Особенно радовался Нимбу пенке от молока, сладко тающей во рту.
Мальчик сидел в северной части юрты, где под защитой огня стояла зыбка с его маленьким братом. Он смотрел на новорождённого и говорил ему, что когда он вырастет, Нимбу научит его скакать на лошади, и просил расти быстрее.
Эжы с улыбкой смотрела на детей и благодарила добрых духов неба за своё счастье. Нимбу был отзывчивым мальчиком и по характеру своему получил имя – Великодушный.
– Эжы, когда мой брат вырастет, мы поедем с ним на охоту, и я привезу тебе самую красивую шкуру, какой нет ни в одном улусе!
Эжы засмеялась и бросила на Нимбу висевший на стене тэрлиг6 мужа, навалилась на сына и стала его щекотать. Они всегда шутили и смеялись больше, чем обычно, когда оставались одни. Эжы не исполнилось и восемнадцати лет. Да и замужество не убило в ней её природную игривость. Нимбу, смеясь, отбивался от шутливых прикосновений матери, когда вдруг что-то ему подсказало, что он должен замолчать. Он услышал, как зазвенели колокольчики. Нимбу очень удивился: «Кто решился перейти линию зэга?7 Ведь только самым близким разрешается заходить в юрту, пока в ней лежит грудной младенец. И где эжы?».
Он не чувствовал больше тяжести её тела на себе. Нимбу хотел вылезти из укрывшего его полностью тэрлига, но вдруг услышал пронзительно громкий крик эжы, который так же внезапно оборвался, оставив после себя давящую тишину, разбавленную мужскими голосами, произносившими слова на непонятном Нимбу языке. Он слышал глухие, всхлипывающие звуки ножа, схожие с теми, когда разделывают тушу барана, и боялся пошевелиться, превозмогая сильную боль в ногах, затёкших от неудобной позы.
Когда звуки утихли, Нимбу пополз к западной части юрты, где угол заднего войлока был приподнят и загнут за пояс юрты – для вентиляции. Последнюю неделю стояли жаркие дни и эжы уже с утра подворачивала его. Через щель он увидел мужчину, склонившегося над телом матери. Чёрный цвет одежды, выцветший на безжалостном степном солнце, заляпанный грязью, а также бритая голова мужчины были Нимбу незнакомы.
Мужчина выпрямился и пошёл в сторону юрты. Мальчик ринулся назад, под пахнущий отцом тэрлиг, но застыл на месте,