– Кулак, она хочет, чтобы ты сегодня на Арбат к ресторану «Прага» явился! Она так страдает! Она стесняется тебе признаться. Видишь, отвернулась.
И Верка что-то там болтает.
Ну, я сразу, как прозвенел звонок, вылетела пулей из класса.
У нас следующий – русский.
Я зашла в класс. Вижу – Верка топает и рот до ушей (правда, чуть-чуть виновато).
– Верка! Я с тобой не разговариваю! Всё! – а сама улыбаюсь.
Не хочу улыбаться – а рот сам растягивается. Ну, мы с Веркой по-го-во-ри-ли!
Да-а-а… По-го-во-ри-ли!
Конечно, не так, чтобы – сильно всерьёз. Немножко.
Звонок на урок. На русском Генка присылает мне записку:
«Катька! Не обижайся! Это всё Верка мне говорила».
На другой стороне этой записки я вывела: «ГЛУПЕЦ».
Генка посылает мне следующую записку:
«Это не я глупец, а Верка – глупчиха-тупчиха! Кать! Давай всё это завяжем и – забудем!»
Подумав, я отвечаю:
«У меня пока ещё склероза нет!»
Он в ответ пишет: «Давай – забудем, ну – как другу говорю, ладно?»
Я прочитала, и, не выдержав, улыбнулась (слово «друг» на меня и Гешу действует волшебно), и шёпотом сказала Генке:
– Попробую.
Через некоторое время я получила новое послание от Генки:
«Катька, а по правде – ты любишь Колю?»
Я чуть не растянула рот до ушей, но сдержалась. И вместо улыбки презрительно ухмыльнулась, и на другой стороне крупно вывела: «НЕТ».
Генка, прочитав мой ответ, настрочил ещё:
«А почему? Он ведь хороший парень».
Прозвенел звонок. Я ответила Геше в устном виде:
– Я ничего хорошего в нём не вижу. Я вижу – только мерзостное.
Следующий урок – литература.
На литературе сначала всё было ничего, мы разика два перекинулись записками. А потом – я вижу, Генка мне знаки подаёт. Хочет записку кинуть. А на нас как раз Любовь Гавриловна смотрит. Я так тихонечко головой мотаю – не надо мол! Но – всё напрасно. Генка, не видя взгляда Л. Гавриловны, запускает мне беленький комочек. Я смотрю так «спокойненько» на Любовь Гавриловну, она – на меня, и в это время!!!… Ко мне на парту плавно приземляется Генкина записка! Мне становится неловко, очень, очень неловко, и не знаю – что делать?
– Кокарейкин! – раздаётся грозный голос нашей учительницы.
Бедный Геша растерянно вскакивает.
– Иди ко мне!… С дневником.
Генка плетётся к учительскому столу и выслушивает лекцию. Мне как-то не по себе: вроде бы из-за меня Генка страдает. Я ужасно растерялась и не знаю, куда деваться. Наконец, Любовь Гавриловна приступает к крутым мерам: ставит Генке единицу в дневник и посылает его взять эту злополучную записку. Пока Генка плёлся ко мне, я догадалась развернуть записку и прочла следующее:
«Катька! Напиши мне что-нибудь, а то мне скучно».
Когда