В этот понедельник, среди бела дня, тонул на Черном озере, что за кольцевой дорогой, доктор технических наук, автор сорока двух изобретений в области авиатехники, профессор авиационного института и хозяин болонки Фани.
Сразу скажу, тонул да не утонул. Как говорится, ничто не предвещало… Пошел проститься с апрельской лыжней. В свои 70 лет строен, крепок, жилист – волейболист и лыжник. Вот лыжи и привели его на середину пруда. Лед под ногами разошелся, и профессор оказался в ледяной воде. День рабочий, вокруг ни души. С одной стороны лесок, с другой пустыри. Но одна живая душа все-таки рядом вертелась. Это престарелая Фаня. Скулит, топчется. Подскочит к краю полыньи, лизнет красную руку хозяина и отскочит. Профессор признался мне, может и стоило орать во все горло, но боялся напугать Фаню. Прошло какое-то время пустых барахтаний, и он решил экономить силы. При этом грудью пытался надламывать лед, двигаться в сторону берега. Но страшно медленным был этот ход к спасению и в какой-то момент он понял, что смерть может его опередить. Уже и апатия накатила, и нега по телу прошла, и никаких рук не чувствовалось. Может и отошел бы наш ученый ко дну, да только вдруг вскричал от страшной боли в руке – это его кусала раз, другой Фаня. Вскинулся он, как в последний раз, грудью на лед и лед его удержал. И когда пополз – держал… Такая вот история. И все-таки конец у нее печальный. К вечеру того дня умерла его спасительница. Старая была, семнадцатый год шел. Видать, выложила все свои наличные силенки. До последней крошки. Ну, и нервный шок. Чем я мог утешить профессора? Только и сказал: «Она умерла счастливой».
В парке Кусково снимается кино из давнишней жизни. Сцена дуэли. Один в штатском, при котелке, при бакенбардах, другой вроде как гусар. Долго топчутся метрах в двадцати от барьера, воткнутой лыжной палки. Вокруг откуда-то набралось море зевак, это с утра-то, в понедельник. Идет тихий спор, Пушкин этот с баками или нет, и были тогда лыжные палки или нет. А если были, то какой фирмы. Но тут раздается команда «Мотор!» и дуэлянты начинают сходиться. Встали, замерли. Тишина мертвая, слышно, как хвоя падает на снег. Толпа не выдерживает. «Руку подними! Да не ту!», «Боком надо, боком!», «Не спеши, Пушкин», «Курок-то не взведен!», «Давай!»… С кресла вскакивает режиссер и кричит: «Стоп! Стоп! Мать вашу, уберите кто-нибудь этих идиотов!». Но убирать зрителей некому, видать, никого не наняли, экономы. И, побушевав, режиссер садится