– Легко, – ответил Пётр Петрович не задумываясь.
– Жениться… или обойти?
– И то, и другое.
Зоя помолчала с минуту, дыша Петру в каменную пуговицу, затем решительно взяла его за руку и они пошли. И с каждым кругом рука её делалась все теплее и теплее, всё мягче и мягче, а его – всё твёрже и тверже. Завершив третий круг они без какой либо подготовки начали целоваться.
Примета действовала!
И с этой минуты, и до описываемых нами событий они уже не расставались, исключая разве что ночь перед свадьбой, которую провели, как положено, раздельно, чтобы можно было забрать невесту из дому, такую свеженькую, всю в белом, взять выкуп с жениха, как у людей полагается, а невесту спрятать а потом найти, и всё такое, а то не свадьба будет а неизвестно что.
Глава Вторая, Где Зою сватают в Министры, а Пётр Петрович мнётся и сомневается
Двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года, пятница, после полудня
Глава Вторая, Где Зою сватают в Министры, а Пётр Петрович мнётся и сомневается
Двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года, пятница, после полудня
…Не успели двое кареглазых таджиков под надзором длинноносого загрузить джутовый мешок с золотым гербом в багажник черного джипа министра, присовокупив к нему также и картину («Мы заметили что она вам понравилась, это подарок от нашего Хозяина», а огонь на картине и правда был зачетный, завораживающий какой-то, он поднимался вначале стеной, затем летел струями, а затем искрами прямо в какую-то бездонную немыслимую прорву в небе, словно раздвинутую крыльями огромной птицы, летел как живой, блеск, а рама какая! Плевать на дыру) как раздался телефонный звонок. Звонил ответственный товарищ из Аппарата Президента, его старый знакомец ещё по тем временам, когда они открыли первое в стране частное придорожное кафе «Таверна», на 141-м километре Минской трассе, в те годы, когда говорили: «Куй железо, пока Горбачёв», вот они и ковали.
Товарищ доковался до степеней известных, и самого Петрова давно бы двинул куда-нибудь в губернаторы Засранского или Угрюмского края, но Петров был настолько удовлетворен своим нынешним положением, настолько чувствовал себя нужным людям, особенно некоторым, что запретил ему даже думать об этом. «Слава, – говорил он, – Я в твою тмутаракань в срань-засрань не поеду, мне и тут хорошо», и все оставалось на своих местах.
Мобильник заверещал знакомым: «Выборы, выборы, депутаты – пидоры», сигнализируя, что звонит лицо весьма значительное, и Пётр Петрович снял трубку.
– Петрович, такое дело, – начал с места в карьер знакомец, –