Чем вид заклятого врага.
Приора крепкая рука
Сама тянулась уж к мечу,
Но все ж работу палачу
Он порешил не облегчать.
Пустил с трудом он рукоять
И молча знак подал о том,
Чтоб были все в строю своем.
Халиф, коль это и приметил —
Ничем себя не показал.
Он факел свой тотчас отдал
И, охватив всех в тусклом свете,
Свой цепкий взгляд остановил
Не на приоре. Нет. Тот был
Ему знаком по многим встречам,
И воинов всех, с кем бился в сечах,
В лицо он сразу узнавал.
Но рядом с стариком стоял
Сам без доспеха, юн, беспечен,
Ему незнаный дворянин.
Средь рыцарей, как херувим,
Стоял он гордо, одиноко,
Лишь бледность на челе высоком
В нем сквозь загар была видна,
И золотая грань креста
Его весь статус выдавала.
Халиф его спросил сначала:
«Что делает здесь тамплиер
Средь Калатравы горных серн?
Мой договор был только с вами.
Иль и другие ордена
Договориться рады сами?»
«Нет, то, Халиф, моя вина, —
сказал приор, – он славный воин,
Почета в доблести достоин,
Гордиться им могу одним».
«Кто он?» – «Крестом самим храним,
Он в ночь пред битвой Аль-Арака
В отряде был, что к вам попал».
«Ах вот как! Там ведь каждый пал,
Я помню, в авангарда прахе,
Затоптан и истерзан был».
«Да, пали все. Он доскакал
И весть Альфонсо передал
О вашем страшном выступленье».
«Что ж, подойди сюда, герой».
И юноша во тьме немой,
Весь в гнева скрытом исступленье,
Шагнул к берберу. Вмиг меча
Мелькнул клинок с его плеча
Над головой пред ним склоненной,
И меч готов ее был снесть —
Таков был гнев, им затаенный,
За принесённую ту весть, —
Но мавр, сдержавшись, меч убрал.
Недвижим юноша стоял,
Избегнув смерти только чудом.
«Вернись, Карл! – закричал приор. —
Что за нелепая причуда!
Халиф – палач? С каких же пор?»
«То не причуда – божий знак.
Припомни, рыцарь, Аль-Арак,
Сколько там воинов ваших пало.
Теперь ты знаешь наперед:
От смерти не хранит забрало;
Один случайный недочет —
И с жизнью, что ты мне обязан,
Уже бы распростился разом.
Совет мой дельный сбереги:
К врагу на шаг не подходи.
Теперь ступай, ты, верно, ранен?»
И он так сжал его плечо,
Что юноша, слабее лани,
Весь задрожал; рука его
К мечу невольно потянулась,
Но он себя все ж одолел,
И хладнокровие вернулось;
Он молча отступил в придел
И встал бестрепетно с приором.
«Но что, Веласкес, с уговором?»
«Зачем, скажи, сюда пришел?
Зачем