была неуверенность. Нам казалось, что мы ещё были не готовы, нам для нашей доподготовки нужна хотя бы неделя, а многие «мореманы» (это те, что с кораблей и т.п.), недавно прибывшие к нам слабо представляли даже о том, с какой стороны к автомату подойти и на какую кнопочку нажать, что бы раздался выстрел. Перед посадкой в самолёт на взлётной полосе произошло какое-то замешательство, командиры не торопились отдавать приказания своим подчинённым загружаться в самолёты. Руководившему процессом отправки адмиралу обманом или военной хитростью всё-таки удалось, посадить подразделение капитана Александра Шишлянникова в самолёт – по взлётной полосе «гуляла» пурга, а погреться можно было только в салоне самолёта, рампа закрылась, самолёт улетел. За этим бортом стали отправляться и все остальные. Наша минометка улетела самой последней. Никто в батарее не выказывал огромного желания лететь, лишь старший матрос Дмитрий Березин, сказал, что полетит при любых раскладах. Матросы видели и чувствовали неуверенность у своих командиров. Наш комбат Гена Сулимук нам командирам просто сказал: «Парни, мы с Вами прекрасно понимаем, что это никакие не учения. Как мы с Вами будем воевать с не до конца подготовленными бойцами?». Гене не нужен был наш ответ на его вопрос, это были его мысли вслух. У меня тоже были смешанные чувства. С одной стороны есть Приказ, который я как офицер обязан выполнить, а с другой есть понимание того, что в случае выполнения этого Приказа для всех окружающих меня людей возможны непоправимые последствия.
Дмитрий Карельский
«… – Ну что, полетели…?» – спросил Сулимук у нас, своих офицеров и прапорщиков, мы все одобрительно кивнули.
После всех этих метаний мы, наконец, погрузились в транспортный Ан-12 и вылетели на аэродром города Оленегорска. Именно оттуда подразделениям батальона предстояло совершить ещё и перелёт до аэродрома города Моздока. При выгрузке из Корзуновского Ан-12 у меня разбились часы. Я этот факт воспринял как хорошее предзнаменование, ведь «счастливые часов не наблюдают». В Оленегорск транспортный самолет, на котором летела наше батарея, прилетел самым последним. По прилёту мы были размещены в каком-то учебном здании – ждали погоду – мело, и «Илам», на которых мы должны были лететь дальше, было трудно взлетать. Во время поглощения партии утреннего сухого пайка ко мне подошёл сержант Денис Мясоедов и сообщил, что бабушка-уборщица помещений дала ему Молитвослов, и передал его мне. Я, прочитав Молитвослов, дал Денису команду, что бы все бойцы переписали из него молитву «Живые помощи» и вложили ее в нагрудные карманы.
Как только стало светать, подразделения батальона стали потихоньку загружаться в самолёты, которые взлетали по мере загрузки. Дошла очередь и до нас. Уже в полёте мы – офицеры батареи и артиллерийское командование береговых войск во главе с начальником артиллерии полковником Данилкой за припасённой мной фляжкой коньяка поговорили
