До квартала они решили добраться, неспешно гуляя, благо что гостиница находилась в полутора километрах от него. От пестроты и неожиданного сочетания цветов в глазах рябило.
– Ну, как тебе? – спросил Вадим через пять минут их дефиле по Каминито – небольшому местечку и одноименной самой короткой улице, которую они когда-либо видели.
Это был любимый его вопрос на все времена. Поскольку во всем, что касалось эстетики, красоты, интереса, в данный конкретный момент он опирался на мнение жены, настолько рядом с ней казался себе неважен. Казался и теперь, по привычке. Вот и сейчас вопрос включал в себя попытку выяснить степень ее заинтересованности.
– Рябит, – она звучало молодо и смешливо.
Вадим любил ее смешливость, которая, как камертон, настраивала его, словно тончайший инструмент, на один с ней лад.
А вокруг действительно сочеталось несочетаемое. Дома, сотворенные из дерева и обшитые рифленым корабельным железом, были раскрашены в разные цвета, которые смотрелись как заплаты – ярко, весело и неуместно. Желтые, оранжевые, бирюзовые, голубые, салатовые – они выразительно и выпукло демонстрировали общий уровень жизни. Невысокий, право слово. Кира вспоминала, что успела прочитать о районе в путеводителе, пока Вадим, похрапывая, спал в самолете, неудобно повернув голову и открыв рот. Когда-то эти дома строили для себя моряки. И красили их той краской, которая оставалась от ремонта судов. Поэтому аляповатость и веселье – простое, от земли (несмотря на то, что люди морские), – сквозили во всем. Всем домам в этом районе было свыше ста лет. Жилых осталось немного, в основном они были приспособлены под сувенирные лавки и харчевни, перед которыми танцуют танго одиночные пары, зазывая туристов вкусить обед после прогулки…
Кира была разочарована. Ведь в путеводителе этот квартал был описан как один из самых творческих, пропитанных искусством, в котором художники выставляют свои картины, создающиеся прямо здесь, тангерос исполняют танго, музыканты играют очень разную музыку. Все это вызывало ассоциацию с парижским Монмартром – с его белоснежной, похожей на торт из безе базиликой Сакре-Кёр, маленькой уютной площадью Театр, оккупированной местными Пикассо и Модильяни, музеем Сальвадора Дали, клочком земли со знаменитыми парижскими виноградниками в конце улицы Соль, бюстом трагической Далиды на одноименной площади, кабаре «Проворный кролик», скульптурой Марселя Эме, проходящей сквозь стены. Там тоже приходилось держать ухо востро и не особо впадать в транс перед шаржами,