– Эх, бедолага, – посочувствовал ему старшина, разрезая валявшийся рядом с бородатым тюк. – Зачем же было стрелять? Мог сдаться и сохранить себе жизнь. Видно, ты боец стоящий, раз этого не сделал. Рассчитывал на своё умение и ловкость. Думал, что сможешь отстреляться, да не угадал наши возможности. Конечно, вполне вероятно, что «желторотых» вояк ты бы уложил без проблем. Не повезло тебе сегодня.
– Мать честна́я! – заговорил старшина вслух, рассматривая внутри разрезанного тюка сложенные купюры денег. – Неужели доллары? Сколько же их тут? – и мгновенно задумался, закрыв содержимое. – Сулейманов! Ты что там, газету читаешь? – вспомнил он про правнука басмача. – Выходи. Хорош прятаться.
Никто не отозвался.
– Что за непруха сегодня, – почуяв неладное, простонал старшина.
Сулейманов затих, свернувшись калачиком, двумя руками схватив живот. Голова была откинута назад. Автомат валялся в метрах от него с раздробленным прикладом. Пульс не прослушивался.
– Эх, Сулейманов! Сулейманов! Достал тебя всё-таки этот «урюк» своей лимонкой. Не смог я уберечь тебя. Не смог.
– Товарищ прапорщик! – отвлёк его подошедший Копылов. – Что дальше делать?
– Что делать? – вдруг заорал на него старшина. – Я же сказал сидеть и смотреть из укрытия и не высовываться без моей команды. Покуда я жив.
– Но всё уже кончилось.
– Кончилось всё для Сулейманова и вот для этих чурок. Бегом отсюда к остальным и глядеть в оба. Мало ли кто на выстрелы может заглянуть. И передай Абдрашитову, пускай вызывает вертушку.
Сержант, ничего не ответив, исчез, как и появился.
Постояв немного над Сулеймановым, старшина принялся потрошить остальные тюки. Ничего, кроме продуктов, в основном из консервов, и необходимых вещей на дорогу, не обнаружив, он обратно подошёл к баулу бородатого. Для убедительности, открыв, ещё раз посмотрел содержимое. Доллары лежали на месте.
Перетащив остальные тюки, он вывалил содержимое на камни. После этого разложил долларовые пачки на дне пустого тюка и сверху накидал съедобными продуктами.
Полностью упаковав и натянув подручными средствами набитый тюк, он перенёс его к Сулейманову.
Вертушка прилетела, не задерживаясь. И также улетела, забрав на борт всех живых и мёртвых, оставив внизу распотрошённые тюки, кроме одного в салоне.
– Копылов! Отнесите трофейный баул в каптёрку, – по прибытии в роту приказал старшина. – Я потом вам лично выдам захваченные припасы. Пусть пока без меня никто не трогает. Подожди Копылов, – остановил уходящего сержанта старшина, – а кто из вас стрелял из укрытия?
– Я, старшина.
– Я тебе, сержант, не старшина, а товарищ прапорщик. Это в бою я, может, тебе старшина. А в роте чтобы не слышал. Заруби себе на носу. Больше повторять не стану. А теперь скажи, почему ты стрелял? Ты не думал, что мог попасть в меня, в Сулейманова?
– Он хорошо просматривался из укрытия, товарищ прапорщик.
– Ну,