– Он тебя спрашивает, куда летел? – перевёл на ломаном русском появившийся рядом молодой афганец с редкой подрастающей бородой, чем-то смахивающей на козлиную.
– В Кабул летел, – ответил ему старшина тоже под манер переводчика на ломанном русском.
– Зачем?
– С ранеными.
– Ты мусульманин?
– Истинный, так сказать, – шевеля разбитой губой, ответил старшина.
Седой бородач от слов переводчика довольно закивал головой.
«Хоть здесь подфартило, – подумал старшина, – обрезание не потребуется. А то выставят «конец» на чурбан и отрежут тесаком. Вот и вся хирургия.
Ладно, если не будет гноить, а заживёт. Никто лечить не станет.
Тьфу! Пронесло, прокатило. Лучше об этом не думать. Чего же они меж собой гундосят? И переводчик молчит. Приговор выносят?
Может, как мусульманина собираются помиловать? Дождёшься от них.
Они вон друг друга режут, несмотря на единую веру.
– Ты командир? – продолжил допрос переводчик.
– Какой же я командир! Я просто «кусок». Прапорщик, значит. Переделанный солдат, недоделанный офицер. Вот и всё.
«Эх, знали бы вы, соколики, сколько я духов уложил! Наверное, прямо здесь живого разобрали по частям. Видно, слухи о моих подвигах до вас ещё не дошли».
– Нам помогать будешь? – продолжил переводчик, переговорив со своими соратниками.
– Но это смотря в чём, господин хороший. Варить я не умею. Стирать не перевариваю. Если вот только потомство разводить помочь. Воинов. Но заметьте, сердешный, кормёжка должна быть отменной. Иначе брак пойдёт.
Не знаю, что понял и что перевёл переводчик, шмыгая носом, но старшина был собой доволен.
– А ты смелый, – вновь продолжил переводчик, изучив взглядом старшину. – Наверное, не боишься смерти? Афганцев много убил?
– Кто же их считал! У нас всё по команде, разве знаешь, что творишь? Встать! Бегом! Лежать! Огонь! Куда стрелял, в кого попал, и не видишь. Главное, прятаться, чтобы самого не зацепили.
Опять загалдели меж собой, не могут решить, как поступить. Шибко, видать, я вам понравился. Ох, голова ещё вдобавок ноет, терпение аж кончается. Надо выдержать. Терпи, «кусок», генералом станешь. Гитлер вон когда-то тоже в ефрейторах ходил, а кем после стал? Душегубом! Но мне это не грозит. Я, может, одной ногой уже в могиле стою. Тут не до генеральства.
– Муса дарить тебя жизнь, – заговорил переводчик возле ушей, показывая