Сквер заканчивается, и из-за зеленой листвы тополей выглядывает серый фасад ВУЗа.
– Кончалось это дерьмо обычно тем, – заходя под козырек родной Альма-матер, продолжает Лешка, – что я говорил: «Пап, спасибо, я обязательно все учту», «мам, спасибо за ужин» и уходил к себе, а они продолжали ругаться уже при закрытых дверях.
– Думаешь, они разведутся? – помолчав, говорю я.
– Кто, эти? Я тебя умоляю! – Панков, обогнав меня, дергает на себя ручку тяжелой двери, пропуская меня в необъятный холл, из которого тянет осенней прохладой. – Отцу все до лампочки, он с утра до вечера на работе занят. А маман все устраивает до тех пор, пока отец будет давать ей деньги и по заграницам ее регулярно возить. Вот и все. Элементарный рецепт семейного счастья! – презрительно заключает Лешка.
– Понятно, – говорю я, чтобы хоть что-то сказать. Спохватившись, оглядываюсь: – Леш, а ты в Швеции домик Карлсона видел?
– Какой, какой домик? – Лешка насмешливо изгибает бровь и, стрельнув глазами куда-то в область моего плеча, меняется в лице: – Осторожней.
Поздно.
– Ой! – машинально делая шаг вперед, я налетаю грудью на Пирогову, администратора нашего курса.
– Ой, – передразнивает меня Пирогова, одновременно отстраняя меня и раздраженно поправляя очки, убегающие на кончик носа. Вид у Пироговой зачумленный, можно даже сказать, замурзанный, с учетом перекошенного подола ее юбки, взъерошенных на макушке волос и зверского выражения на ее полном лице, очень шедшем к ее сдобной фамилии. Что, видимо, и повлияло на то, что я могу ее вспомнить даже через столько лет. А вот имя Пироговой память мне не сохранила. Остается добавить, что наша не в меру активная Пирогова в то лето, видимо, так и не отдохнула, поскольку, оглядев нас, зловеще добавила:
– Что, демоны, прибыли? Рыжакова, почему в храм науки в шортах? Панков, что за новые украшения на конечностях? Только не уверяй меня, что так модно, не надо, я тебе все равно не поверю.
Лешка по привычке изображает театрально-отсутствующий взгляд и отворачивается.
– Здравствуйте, – вежливо здороваюсь я за себя и за Лешку, называя Пирогову по имени-отчеству (она, кажется, была лет на пять, на шесть старше нас).
– Ага, привет, – едко кланяется Пирогова. – Так, Рыжакова, свободна. Панков, а ты со мной в деканат.
– Зачем? – Лешка, забыв о кривлянии, выкатывает на нее глаза.
– За методичками, – Пирогова протирает очки и опять водружает их на нос. – Возьмешь на всю группу и раздашь под расписку. А я потом проверю.
– Господи, да лучше бы я сегодня не приходил! – Лешка, как всегда в таких случаях, делает попытку соскочить: – Слушайте, а может, я потом в деканат загляну? А то мы с Ди хотели…
Не дослушав, что именно мы хотели, Пирогова, успевшая за два года неплохо изучить Лешку, вцепляется в него