– Думаешь? – Ремизова-шатенка, вынув из-под крана мокрые руки, поправила запястьем очки.
– Уверена. Я просто знаю, что делает Рыжакова. – Ремизова-первая наклонилась вперед, рассматривая себя в зеркале, порылась в карманах и вытянула оттуда блеск для губ. Пока я раздумывал, слушать ли мне это дальше или пройти мимо, она раскрутила флакончик и принялась аккуратно мазать кисточкой по губам, сложив их дудочкой.
– Ну, знаешь! Вообще-то Лебедев ей регулярно «неуды» рисует. – Прикрутив кран с водой, Ремизова в очках с серьезным видом принялась наблюдать за манипуляциями Ремизовой без очков.
– Что – увы! – не помешало ему её выделить. Он ею увлекся. Зная Рыжакову, вполне прогнозируемый результат. Но он это зря: ей всего девятнадцать, а ему как минимум двадцать семь. И в его возрасте можно быть поумнее и наблюдательнее.
– Ему двадцатого апреля исполнилось всего двадцать шесть. Я в деканате узнавала, – оповестила ее Елизавета вторая.
– Да? Странно, а выглядит он старше… Но, понимаешь ли, если он все-таки сообразит, что Рыжакова просто не воспринимает его всерьез, он очень быстро угомонит её. А пока их игра в конфликт больше похожа на прелюдию к брачным играм. Только он на Рыжакову всерьез ведется, а она забавляется. Мне Панков сказал, что она еще в сентябре заходила в деканат, где и выяснила, что Романа нашего скоро сменит настоящий преподаватель. И Рыжакова прекрасно понимает, что когда этот преподаватель придет, то она с легкостью пересдаст ему все свои «пары». А пока она просто валяет дурака. Знаешь, как Панков говорит? «Это Ди расслабляется».
Сказать, что она пригвоздила меня этой информацией к полу, это ничего не сказать. Прикольно в двадцать шесть стоять и чувствовать себя идиотом. Другой бы «прочитал» Рыжую раньше. Другой – но не я.
– А, может, предупредить его? Может, как-нибудь аккуратно намекнуть ему, что над ним уже пол нашего курса смеется? – Елизавета-два снова поправила очки, глядя на Елизавету-один.
– Попробуй, – та пожала плечами. – Но можешь легко попасть под раздачу.
– Почему это? Я же из лучших соображений!
– А ты думаешь, он оценит подобную помощь?
Выдав это умозаключение, Елизавета-один рассеянно перевела взгляд на дверь. Заметив меня, медленно выпрямилась, еще медленнее убрала руки в карманы длинного свитера. Ремизова вторая, проследив за ее взглядом, непроизвольно обернулась к двери – и, опля! Как говорится, пожалуйте, девочки, бриться. Но если без шуток, то вся мизансцена выглядела для меня довольно позорно: стою, подслушиваю, переживаю…
– Ой! Здравствуйте, – зардевшись, пискнула Елизавета в очках.
Елизавета первая склонила голову набок – и:
– Здравствуйте, Роман Владимирович, – она произнесла это так, словно всем видом пыталась