Фух, первый рабочий день!
Он вытер подошвы о резиновый коврик, сменивший тряпочный половичок. Обживается иностранец. В животе нервно зашевелилась какая-то колкая гадина. Костяшки пальцев выбили по дереву затухающую дробь. Услышат? Или сно…
Дверь распахнулась, не дав Лёшке додумать.
Но открыл её не Мёленбек. Несколько мгновений они смотрели друг на друга – Лёшка и смутно знакомый мужчина в широких серых штанах и пропущенной через ремень куртке без рукавов, надетой прямо на голое тело.
Пронзительные серые глаза, костистый нос, ниточка зажившего шрама.
– Проходи, – сказал мужчина так, словно они недавно виделись.
– Я новый секретарь, – сказал, вдруг оробев, Лёшка.
– Я вижу.
– Мне господин Мёленбек…
– Я знаю.
– Обувь…
– В обуви.
Обои в коридоре были ободраны окончательно. Стояли бидоны с краской. Короткий участок стены был уже покрашен в густой желтый цвет.
Лёшка снял куртку.
– Солье! – крикнул мужчина, направляясь в глубь дома. – Здесь твой парень пришёл!
По бедру его постукивал короткий кинжал в ножнах.
Реконструкторы они что ли? – подумал Лёшка. Там трость, здесь кинжал. Любители средневековья? Он двинулся вслед за мужчиной, поневоле копируя его легкий пружинистый шаг.
– Солье!
– Иду.
Господин Мёленбек появился из раздвижных дверей комнаты прямо напротив прихожей. Коричневый камзол он сменил на светлую куртку с прорезанными рукавами, но золотое шитьё присутствовало и здесь, на плечах и на манжетах. Под курткой белела сорочка. Грудь украшала цепь. Узкие панталоны одуванчикового цвета опускались до щиколоток. Обувь Лёшка не рассмотрел. Может, и босиком был господин Мёленбек, с него станется.
– Сюда, Алексей.
За раздвижными дверями прятался длинный обеденный стол, покрытый белой скатертью. Вокруг стола тянули овальные спинки стулья. По бокам, слева и справа, стояли громоздкие буфеты темного дерева, за дверцами выпуклого стекла полыхал гранями хрусталь и синели тарелки. Комната оказалась сквозной – ещё две раздвижные двери Лёшка обнаружил напротив. В узком простенке поблескивали стрелками массивные напольные часы, беззвучно качался маятник. Ближе к комодам четыре тонкие колонны – по две с каждой стороны – поддерживали потолок, с которого низко к столу свешивалась люстра в четыре лампочки.
Стол был сервирован на трёх человек. Три тарелки, три вилки. Стоял графин с чем-то красным. В глубокой чаше с рисунком прятались картофелины. Горкой лежал хлеб, порезанный крупными кусками. В целофановом пакете зеленели огурцы.
– Садитесь, Алексей.
Господин Мёленбек, посвежевший со вчера, отодвинул стул с краю, сам сел во главе, а мужчина, встретивший Лёшку, занял место от Мёленбека слева. Несмотря на размеры стола, они расположились достаточно тесно, почти локоть в локоть.
Рот