– Сомневаюсь…
– А что мы вообще знаем о камне?! – возбуждённо перебил Сетт’иллис. – Сам посуди, о Снежном Сапфире мы узнали лишь, когда первое поколение магов Хигиона создало с его помощью дюжину камней попроще и сами порталы. Порталы! Понимаешь?!
– Пока не очень, – Харр’изису не понравилось возбуждение брата.
– А вспомни-ка, что мы сами недавно проделали с Сапфиром?
– Сотворили выход из Хигиона…
– Именно!!! – вскричал Сетт’иллис.
– Но ведь мы так и не смогли им воспользоваться, – урезонил брата черноволосый великан. – Помнишь?
– Не в том дело, брат, – отмахнулся юноша. – У нас ничего не вышло из-за Дыхания Бездны, коим отец опутал Хигион. Но ведь зачем-то он оставил здесь Снежный Сапфир? И я полагаю, что именно для нас с тобой.
– Для нас?! – искренне удивился черноволосый воин. – По-моему ты увлёкся своими теориями, брат. Чтобы отец, заточивший нас здесь, самолично оставил ключ… верится с трудом.
– А разве ты в курсе его планов? – изогнул светлую бровь Сетт’иллис. – Нет, я уверен, что мы на верном пути. Просто не зная о существовании пирамид, ступали наугад. Я только сейчас понял – чтобы пробить брешь в Дыхании Бездны нужно сопоставить Сапфир с той силой в центре Хайверда, с которой связаны пирамиды.
– Осталось совсем чуть-чуть, – криво ухмыльнулся Харр’изис, – выяснить, куда девались сами пирамиды и как-то пробраться в Хайвердский лес.
– Ну, с пирамидами-то как раз всё просто, – пожал плечами Повелитель Туманов. – Думаю, они созданы на изнанке Астрала и близость Снежного Сапфира заставила их проявиться, что ещё раз подтверждает мою теорию.
– Изнанка Астрала, брат? Ты ничего не путаешь?
– В отличие от тебя, Харр, я прекрасно помню, что отец рассказывал нам в детстве об устройстве миров, – указательный палец уткнулся великану в грудь.
– Ладно, ладно, – пошёл на попятную Харр’изис, – тебе видней. А с лесом, что будем делать?
– А для того, чтобы попасть в лес, нам нужен С’айхиис…
Интерлюдия I
Таатир вар-Акос9 из племени Утар принял жертвенный кинжал из рук толстого жреца и занёс остриё над затихшим младенцем. В то же время жрец, потрясая погремушкой, сделанной из высушенного плода утанга10, принялся дёргано приплясывать. С его уст срывались слова обращения к древним богам, а фаланги указательных перстов младенцев, ранее принесённых в жертву всё тем же древним, звонко стукались о стенки погремушки, вгоняя старика всё глубже в транс. Постепенно и сам Таатир начал улавливать в звуке стучащих костяшек определённый ритм, некую мелодию. Да и движения толстяка перестали раздражать своей нелепостью, обретя особую плавность.
Вдруг речитатив стих, жрец встал как вкопанный и погремушка выпала из опустившейся руки. В тот же миг раздался далёкий раскат грома, и Таатир резким, но точным движением