Размышляя об этом, Ручкин решил, что по возвращении домой обязательно напишет обо всём этом книгу. Именно книгу. После этой мысли настроение его улучшилось и он бодро встал с кровати.
За окном раздался знакомый вой сирены. Через минуту в дом вошёл улыбающийся мэр.
– Доброе утречко, Пётр Алексеевич!
– Доброе, Захар Аркадьевич.
– Я смотрю, вы уже проснулись, а я вам тут гостинчика принёс. Вот тут курочка запечённая, супруга моя готовила, извольте отведать.
– Спасибо, Захар Аркадьевич, – произнёс журналист и взял в руки вкусно пахнущий свёрток.
– Я вот что хотел сказать, Пётр Алексеевич, событие у меня завтра радостное.
– Какое же? – спросил Ручкин, жуя курицу. Курица была отменная.
– А такое! Дочка моя единственная, Настасьюшка, замуж завтра выходит.
– Поздравляю, поздравляю. А что жених? Хорошая партия?
– Очень! Военный! Полковник!
– Ммм… серьёзный, наверное, мужчина!
– Ещё бы! Недавно двадцать пять лет исполнилось.
Ручкин чуть было не подавился курицей и с удивлением произнёс: – Неожиданный карьерный взлёт.
– Ну да, – замялся Семёнов. – Тут ведь как получилось, служил он тогда в армии и как-то раз приехал в увольнительную, благо часть недалеко. А тут такое событие, земля красная, обратно-то его в часть не пустили, вот и получается, что формально он на службе. А так как он здесь единственный действующий военный, значит, он и сам себе командир. Вот и повысил он сам себя. Не сразу, конечно, постепенно. Так за пять лет до полковника и дорос. На большой земле тоже решили: военный, ну и пусть им и остаётся. Ему даже довольствие платят, правда, как рядовому, но это уже мелочи. Так что приглашаю вас завтра на торжество!
– Спасибо, Захар Аркадьевич, признаться, тронут, непременно приду.
– Сегодня я уж вас занять не смогу, – произнёс мэр. – Сами понимаете, готовиться надо. Вы тут не скучайте, к Самуилу Степановичу сходите в школу, а то он там совсем загрустил, а я побегу.
– Да-да, конечно.
На том и расстались. Пётр Алексеевич