Так, изначальное наличие идеи чистой логики и фундаментального логического слоя сознания, достигающего идеального единства в единстве интенционального акта и предмета, свидетельствует не столько об определённости познавательных форм сознания, сколько об определённости бытия, априорные структуры которого на самом деле и стремится определить феноменология. По всей видимости, “априорные структуры” в данном случае необходимы для познания бытия, т. е. знания о предоставляемых формах определённости предметов познания и связей между ними. Ссылаясь на положение Гуссерля о том, что ни одна вещь не может быть, не будучи так или иначе определена, что такая определённость и есть истина самой вещи, В. И. Молчанов намечает важный способ понимания онтологии сферы феноменов, согласно которому истина онтологизируется и отождествляется Гуссерлем с самой определённостью бытия:
Когда Гуссерль говорит о всеохватывающей системе Apriori, о тотальной науке Apriori, которая должна служить основой для наук о фактическом положении дел, он имеет в виду всеохватывающую науку о фактически существующем, поставленную на «абсолютное основание», которое «коренится в интенциональных действиях. Именно интенциональность, неотъемлемое свойство сознания, независимое от опыта и непрерывно с ним связанное, создающее возможность опыта и всякого познания вообще, представляет собой “самое главное” Apriori. Априорное познание… это познание как интенциональность» [90, с. 150].
Вывод, к которому приходит В. И. Молчанов, представляется существенно важным для настоящей работы: интенциональность как универсальное априори ноэзо-ноэматической структуры сознания первична по отношению ко всякому опыту не в порядке объективного времени, но в порядке организации и оживления опыта взаимной определённости сознания и действительного бытия, в который входит и опыт естественной установки по наполнению интенции. В принципиальном согласии с данной позицией выступает также И. Ф. Габрусь, подчёркивающий значение ноэзо-ноэматической структуры сознания как «универсальной системы координат познания» [27, с. 69], а также интенциональности как характеристики «не только сознания индивидуального, но и сознания общественного и культурного в целом», важнейшего показателя «духовного средоточия культуры, его главного в тот или иной период вектора», описывающего «наличную конфигурацию ценностей общества» [27, с. 75].
Почему онтологический взгляд на феноменологию оказывается столь важен? Ответ представляется довольно простым: имманентно-трансцендентное измерение феноменологии показывает, что процесс познания реально сущего не есть фантом, заключённый в “темницу” трансцендентального “Я”, что установка на абсолютную ответственность и очевидность не прекращает связь с прагматизмом познания и бытия-в-мире