Флад. Эндрю Ваксс

на задницы друг дружки. Мы хорошенько намочили простыни, мы как будто лежали в болоте. Мы сказали, что любим друг друга. Мы знали, что нельзя кричать, иначе ничего не выйдет. Я поцеловала ее. Мы плакали, но мы это сделали. Мы закусили мокрые простыни, взялись за руки, и бросили зажженные спички на себя. Мы решили, что будем считать до десяти, а потом затушим огонь о простыни. Сэди попыталась, но она затушила огонь на себе, прежде чем я досчитала до трех. Я держала ее за руку, как я и обещала, – она боролась со мной, но я продержалась. Мы упали на простыни, катаясь и туша огонь, выплюнули их изо рта и хорошенько проорались. Копы взяли нас, когда пришли в ночлежку. Они сказали, что мы слишком молоды, чтобы нас судили как взрослых. Мы знали это и раньше, но будь это не так, это ничего бы не изменило.

      Врач скорой помощи был большим толстым черным парнем. Он выглядел таким суровым, но он заплакал, увидев меня и Сэди. После того, как мы вышли из больницы, мы отправились в какой-то суд, и они упекли нас, как всегда, в колонию. У меня был адвокат – какой-то молодой парнишка. Он спросил меня, почему мы убили этих дьяволов, и я сказала ему, тогда он сказал, что если бы я притворилась безумной, возможно, они отправили бы меня в госпиталь вместо колонии. Я попыталась на него напасть, и после этого они надели на меня наручники.

      В колонии было хорошо. Никто больше нас не беспокоил, ни другие девушки, ни воспитатели. Никто. Все боятся огня – все уважают месть. И все они знали, что мы стоящие люди – я сказала судье, что все это было моей идеей, и я заставляла Сэди свалить все на меня, но она сказала им то же самое, что это только ее идея, поэтому мы обе отправились в тюрьму. Мы всегда говорили, что когда мы выйдем, мы никогда не вернемся – мы все для этого сделаем. Сэди была такой умной, такой очаровательной, даже после пожара. Я хотел быть гимнасткой. Сэди все время читала книги. Они выпустили нас, когда мне исполнился двадцать один год. Она была старше меня, но она осталась, чтобы мы вышли вместе.

      У нас была квартира и работа. Сэди пошла в колледж. Я встретила того, кто начал учить меня боевым искусствам. Сэди вышла замуж, она собиралась преподавать в школе, после колледжа. Я жила с ней и ее мужем, экономя деньги, чтобы отправиться в Японию. Мой учитель сказал, что мне больше нечему учиться здесь – мне нужно было отправиться на Восток, чтобы закончить учебу.

      У Сэди была дочь. Она присылала мне фотографии в Японию. Ребенка звали Цветок, потому что это была единственная часть моего японского имени, которое она могла перевести на английский язык – другая часть означает огонь. Она и ее муж так хорошо жили – только у него был рак, и они этого не знали. Когда он умер, я была с Сэди и Цветком. Она была сильной. У нее остался ребенок, и у нее была работа. Я помогла ей выплакаться и уехала.

      Она нашла детский сад для Цветка, при церкви, которая активно выступала против любых нарушений прав – права геев, мирные марши, реформы социального обеспечения.