Маринин остановился и строго посмотрел Наде в глаза.
– Ты ещё ребёнок, а ребёнок должен жить со взрослыми, под присмотром взрослых. Понимаешь? И то, что ты оказалась здесь, это чистая случайность, и совсем не означает, что ты можешь здесь жить.
– Опять обиделся, – решила Надя, когда Матвей Александрович взял бензиновую косу и, не сказав ни слова, пошёл на огород. Монотонный жужжащий звук, работающей косы, порядком поднадоел, пока она собирала вишню – ей тоже хотелось сделать что-то полезное, и чтобы Матвей Александрович её простил.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Маринин лёг спать, но по факту, покурить. Он решил, что с утра отвезёт Надю в центр, потом поедет к Рите, а оттуда к шести на вокзал за женой и дочкой.
Проснулся от резкого шума. Поднял голову, прислушался. Дверь в комнату была открыта, видимо, сквозняк.
– Надя, ты?
– Я…, – донеслось из коридора.
– Почему не спишь?
– Я в туалет хочу.
– Понятно, – промычал сам себе и уткнулся в подушку.
– Можно?
– Что? – снова поднял голову.
– В туалет, можно?
– Ну, конечно….
Утром Маринин обнаружил, что Надя ушла.
Он не стал ждать её возвращения, прекрасно понимая, что эта хитрая лиса затаилась и ждёт его отъезда. Собственно, он уже ничего не мог изменить в данной ситуации. Надя знала, что хозяин этого пустующего дома, если и поймает её здесь, максимум, что сделает – отправит в центр реабилитации, из которого она прямым ходом направится сюда.
Насыпал коту корма с запасом и налил молока, оставшиеся полбанки поставил на стол в летней кухне, которая не запиралась, и в которой, видимо, намеревалась жить-нетужить Надя.
– Есть захочет, прибежит, – решил Маринин, и, убедив самого себя, что всё происходящее в доме в его отсутствие, его не касается, дальше действовал согласно плану: Рита – вокзал – сон.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
По случаю дня рождения старшего (во всех смыслах) инспектора в одном из кабинетов собралось всё немногочисленное Отделение по работе с несовершеннолетними и сотрудники бухгалтерии. Опаздывал только Маринин.
Полные ноги, выпирающие из туфель, короткая стрижка из редеющих волос, массивные янтарные бусы, помада цвета гербицидной моркови, стойкий запах пудры и лучший в мире «тормозок» – малая часть того, чем могла похвастаться виновница торжества. Она была в том возрасте, когда, железно, есть внук или внучка, гормональный сдвиг и шутки на тему основного инстинкта доставляют невообразимое удовольствие, даже если шутят над тобой, главное, чтобы шутником был мужчина, желательно, молодой. В данном случае, это Вадим Высочин, «первая фуражка», не работавший под руководством Маринина, но с удовольствием живший с его женской частью (все, кроме опаздывающего начальника), что называется, одной жизнью.
Высочин мастерски откупорил бутылку и разлил полусухую пену в гуттаперчевые пластиковые стаканчики.
– Поздравляю Вас, любимая моя, Настасья Семённа!
Что