Матвей Александрович, слегка обернувшись, мягко улыбнулся.
– Я.
Надя вытаращила на него глаза, и, сообразив, слегка покраснела.
– Так, мы идём на речку?
– Ну, а куда ещё?
– Через огород?
Маринин вздохнул и не ответил.
– Надо сегодня скосить эти джунгли, – решительно заявил он, и, пробравшись почти к углу забора, после короткого металлического скрежета, исчез в тумане.
– Матвей Александрович, – опять тихо позвала Надя, всматриваясь в белую непроглядную пелену, как вдруг её схватила рука, высунувшаяся из тумана.
Надя вскрикнула.
– Страшно?
– Конечно! Матвей Александрович, ну, Вы, даёте, вообще….
– А из машины выпрыгивать, как десантник, не страшно?
В ответ виноватое молчание.
– Больше никогда так не делай. Никогда. Один раз пронесло, во второй может не повезти, – и он «вошёл» в туман, Надя – следом.
– Я так сто раз делала, и ничего пока…, – она не договорила, внезапно врезавшись в Матвея Александровича.
– Надя, ты меня пугаешь.
– Просто, понимаете, поймаешь тачку, попросишь подвезти. Едем, всё нормально, разговариваем, а потом он сворачивает куда-нибудь, и всё – надо валить! Ну, вот…, – спешила оправдаться Надя.
– А ты не думаешь, что можешь себе шею свернуть, или руку сломать, ногу, да хоть что?!
– Я всё равно долго не проживу.
– Если не завяжешь с экстримом.
– Да, нет, смотрите, а…, потом покажу! У меня в волосах прядь тёмная, тут, на макушке. Это примета такая. У кого такая прядь, тот умирает молодым.
– У кого мозгов под прядью нет, тот умирает молодым! – отрезал Маринин. Надя семенила следом, боясь его потерять. Через минут пять-семь, она почувствовала сырой и пресный запах воды.
– Пришли.
– А вы будете?
– Нет, мне хватит.
– Одной скучно….
– Я тебе песенку спою.
Надя постояла, подождала, вдруг передумает, но почуяв табачный дым, поняла, что нет, отошла, растворившись в тумане.
– Поверила какому-то умнику, который эту муру про прядь ляпнул, поверила, и живёт, как последний день! Ну, Надя! Меня не слушает, ни на грамм, будто я ей зла желаю, хотя прекрасно знает, что это не так. Ведь, предлагаю ей жить в нормальных, не лучших, но нормальных условиях, выучиться, попробовать устроить свою жизнь. Но нет! – размышлял Маринин.
– Матвей Александрович, Вы меня видите?
Маринин скосил глаза.
– Нет.
– А я голая!
Маринин резко посмотрел в её сторону, не понимая зачем, что бы убедиться или, чтобы увидеть. Из-за тумана не получилось ни того, ни другого. Хотел спросить, почему без купальника, и тут же сообразил, что его просто нет.
– Надо было сказать, Варькины где-то валяются….
– Я чужую одежду не ношу! – раздался ревниво обиженный голос Нади, и через мгновенье лёгкий всплеск воды, и её радостный, ещё