Достойный друг. Жизнь Лукреции Мотт. Маргарет Хоуп Бейкон

остановился у Джеймса МакКраммела, чернокожего зубного врача, и его жены Сары. Как только Лукреция покончила с домашними делами, она заехала к Гаррисону и пригласила того на чай, предложив завтра привести с собой столько друзей, сколько он сочтет нужным. Она разослала еще несколько приглашений, и только потом нашла минутку, чтобы сосчитать, кого же она ждет к чаю. Оказалось – пятьдесят человек! Утро 4 декабря она провела в покупках и готовке. Ей помогали сестра, мать и дочери. К такому раннему, но плотному ужину она предпочитала подавать устрицы, заливной язык, маринованную селедку, клубнику или крыжовник по сезону и домашний хлеб с выпечкой. В промежутках между всеми этими хлопотами она прибралась в парадной гостиной и выложила на столе разнообразные аболиционистские памфлеты и печатку с изображением коленопреклоненной женщины-рабыни и подписью «Разве не Женщина Я, не Сестра?». Томас Ярналл, племянник Лукреции, язвительно заметил, что печатка эта оказалась на столе для того, чтобы произвести впечатление. Ведь популярным среди аболиционистов символом было изображение коленопреклоненного раба, вопрошающего «Разве не Человек Я, не Брат?» Получалось, что половина всех рабов как бы исключалась.

      Чаепитие прошло с большим успехом. На следующее утро Джеймс и его гости вернулись на съезд, а Лукреция осталась дома наводить порядок и готовиться к следующему вечернему приему. Но когда она и Марта сели писать свои утренние письма, приехал Томас Уитсон, аболиционист из округа Ланкастер, и привез приглашение для дам прибыть на собрание в качестве особо приглашенных гостей.

      Ничто не могло доставить Лукреции большего удовольствия. Однако ей показалось несправедливым, что пригласили только женщин семьи Коффинов-Моттов. Может быть, она успеет сообщить об этом нескольким своим подругам? Томас Уитсон сказал, что времени на это не хватит. Несколько женщин уже получили приглашения, и джентльмены нетерпеливо ожидали незамедлительного прибытия своих гостей. Исходя из этого, Лукреция поспешила уведомить мать и дочь, Анну Хоппер, и засобиралась в поездку в город. Марта предпочла остаться дома и закончить письмо к Дэвиду, своему мужу. Она с некоторым удивлением наблюдала за тем, как эти трое «второпях нацепили шляпки» и поспешили из дома.

      В Адельфи Лукреция и обе Анны уселись на места, отведенные специально для них. Там уже сидели еще три женщины-квакера, и вся шестерка приготовилась сидеть тихо и слушать прения. Им и в голову не приходило – даже Лукреции Мотт, с ее продвинутыми взглядами на права женщин – что они могут реально участвовать в дискуссии.

      Их пригласили послушать предварительный вариант Декларации Убеждений. «Как на Твердыню Вечную мы опираемся на истину Божественного Откровения и на Декларацию Независимости», говорилось в документе. Лукреция улыбнулась про себя. Похоже, автор имел в виду, что Божественное Откровение и было