В кармане человека надрывно запиликал телефон. Тот дернулся, как от удара током, вскочил и ткнул в девушку пистолет:
– Загипнотизировать меня решила! Не выйдет! – Рука с пистолетом нервно дрожала, царапая кожу. – Ничего ты от меня не узнаешь. Слышишь?! Ни-че-го!!
Приборы, показывающие пульс, запикали быстрее и уже не в унисон. Двое парней возились на кушетках, пытаясь освободиться. Голова у меня кружилась, кровь громко барабанила в виски.
Человек с золотыми часами упер пистолет в висок девушки, отвернулся и потянул курок. Раздался выстрел, звон стекла… Красная капля скользнула по щеке и упала на подушку. Потом ещё одна, ещё… Подушка медленно окрашивалась в алый цвет…
Человек повернулся к девушке. Глаза её были закрыты, улыбка не сходила с бледных губ. Крупные красные руки осторожно убрали с ее щеки осколок разбитой лампы и вытерли кровь. Девушка открыла глаза. Человек с золотыми часами задумчиво смотрел куда-то вдаль. Потом неожиданно улыбнулся, схватил телефон и выбежал.
Несмотря на одну разбитую лампу, в комнате было светло. Девушка смотрела в потолок и беззвучно плакала. Крупные слезы, смешиваясь с кровью на щеке, стекали на подушку. Девушка плакала тихо, без всхлипов и нервных вздохов. Просто слезы, в которых отражалась разбитая лампа, прядь рыжеватых волос, упавшая на лицо, зеленовато-асфальтовые глаза, деревянная дверь в углу комнаты, – все это, искажаясь, обнимало капельки зеркал, то и дело стекавшие по ее щеке.
Минута… две… три…
Пока она говорила с человеком, я сдерживал панику, глядя на ее спокойное лицо, но сейчас, когда по нему текли слёзы, мое спокойствие утекало вместе с ними, уступая место липкому ужасу. Мне хотелось стереть эти слезы, стереть даже воспоминания о них, хотелось, чтобы ее глаза всегда оставались спокойными и никогда не плакали. Я отвернулся, ища поддержку у парней, но они были заняты ремнями, и не обращали на меня внимания. Я сглотнул комок страха и повернулся к девушке:
– Не плачь. Пожалуйста, не плачь. – прохрипел я срывающимся голосом.
Она оторвала взгляд от потолка и повернулась ко мне:
– Почему? Почему я не должна плакать?
Липкая волна страха неотвратимо поглощала меня:
– Не плачь… Потому что мне страшно.
Девушка презрительно усмехнулась одним уголочком рта:
– Думаешь, тебе одному? Всем страшно.
Зачем она так со мной? В чем виноват я, что она так издевается надо мной?
Вязкий, как кисель, страх наполнял меня. Казалось, еще немного, и я лопну, как переполненный мешок. Я никогда в жизни так не боялся смерти. Мне казалось, что человек с золотыми часами сейчас напустит в комнату ядовитый газ, и мы, беспомощные, будем лежать и задыхаться, не в силах даже позвать на помощь.