Дети уже во всю шалили вокруг подвод, пихали под рядно покрывающее вещи, старые веники, половые тряпки. Ада воткнула порванные галоши, в которых мама уже давно перестала ходить к скотине, и всем было весело, все были возбуждены.
Павлуша внимательно осматривал состояние «экипажей» и упряжи, осмотрели в последний раз ноги и подковы лошадей, мешки с овсом. Тронулись. Впереди, на подводе с Павлушей ехали тетя Галя, Ада Шурочка и Милочка. Второй подводой правила мама Оля, за детьми смотрела тетя Еля. Ее попечительству было поручено тоже трое детей, правда, Вадик сразу сел на доску, изображавшую козлы, рядом с мамой, и это место принадлежало ему почти все время путешествия, а это почитай, целый месяц.
Конечно, дядя Миша был недалек от истины, когда говорил о тысяче километров. Эти триста сорок километров до ст. Помошная, действительно превратились в тысячу поскольку передвижение войск, огромные гурты овец, перегоняемые вглубь страны, стада крупного рогатого скота, трупы этого скота на обочинах дорог, все это заставляло наших беглецов совершать длительные объезды, возвращаться в исходные районы, снова стремиться на северо – восток, через менее значительные населенные пункты. Хотя, никто не мог сказать, какой из населенных пунктов менее загружен и более безопасен.
В первый день пути было преодолено около пятидесяти километров, и это был самый плодотворный день, за все время путешествия. Останавливались у речушки Кучурганы, сварили на костре обед, уложили младших детей спать, накормили лошадей, дали им попастись пару часов, и в путь, хорошо, что вволю напоили лошадей из реки. Добираясь до районного центра Цебриково, не удалось ни разу пробиться к колодцам. Все хотели пить. Военные выстраивались в длинные очереди на водопой обоза, Кухни набирали воду для приготовления пищи. Перегоняемый скот к колодцам не подпускали, воду из них вычерпывали до грязи, в каждом селе стоял невообразимый шум. Коровы и овцы от недостатка воды падали, и уже никогда не подымались. Их просто оттаскивали на обочину, где эти павшие животные через пару дней начинали нещадно вонять. Все это происходило в первую десятидневку войны. Еще не двинулась основная масса беженцев, только колхозный скот угоняли вглубь страны в надежде переждать несколько дней боевых событий и вернуться в свои районы, в свои колхозы, в свои стойла.
Люди были ослеплены мощной пропагандой о непобедимости советских войск и о том, что потом сказалось на всем хода Великой Отечественной войны – верой в техническую оснащенность и героизм. Верой в скорый коммунизм,