Мама Оля, как бывшая жительница этих мест, управляла головной подводой, по дороге через населенный пункт вела рассказ, вспоминая свое детство, показала издали дом, который до революции принадлежал ее родителям, и где проходило ее детство. На глазах слезы. Умолкла, очевидно ее встревожили воспоминания о многом, в том числе и о несправедливо реквизированном родительском доме.
Лошадки бежали дружно, до места рассчитывали докатить часам к трем дня. По дороге шли пешим порядком и ехали войска, усталые, постоянными переходами, не верилось, что они составляют что-то единое, организованное.
В отступающей толпе военных были представители различных родов войск, с разными петлицами (погон тогда еще не было), многие без оружия, некоторые побросали скатки своих шинелей и вещевые мешки. Бредут, ими никто не руководит. Время от времени налетали немецкие самолеты, очевидно разведчики не стреляли и не бомбили, хотя в какой то момент все видели налет нескольких самолетов на организованную воинскую часть, производившую некое подобие фортификационных сооружений в пшеничном поле. Несколько красноармейцев залегло, большая команда побежала к лесополосе, которая росла вдоль железной дороги. Подводы с беженцами стали продвигаться все медленнее, съехали на грунтовую дорогу, пробитую железнодорожниками вдоль железнодорожного полотна, она была отделена от основной дороги лесополосой, по этой дороге движения войск не было. Эта тропа предназначалась для передвижения рабочих, обслуживающих железнодорожный путь. Поехали быстрей. На каждой подводе велись свои разговоры, мечталось доехать до дедушки и бабушки, планировали встречу с ними, какие будут дела и игры, младшие дети к полудню задремали. Хорошо пригревало солнце.
Из лесопосадки выскочило несколько военных.
– Стой, тетка, куда разогналась, разгружай своих пацанов!
– Да мы беженцы, добираемся с детьми до своих стариков, нам осталось ехать недолго.
– а нам …….на тебя и твоих стариков, нам нужны ваши лошади с подводами!
Находившийся ближе к лошадям ухватил лошадь под уздцы. Лошадь, почувствовав чужого, шарахнулась в сторону, но красноармеец был опытный в обращении с гужевым транспортом. Другие красноармейцы уже сбрасывали вещи на дорогу, мама Оля пыталась сопротивляться, но ее грубо стащили с подводы, буквально сбросили детей, часть багажа осталась на дне повозки. Удалось выхватить корзины и ведра с продовольствием, и уже на ходу чемоданы с одеждой. Детскую одежду и различные тюки солдаты сбрасывали уже уезжая, по дороге, на расстоянии двухсот или более метров. И все это происходило с громкой нецензурной бранью.
На второй подводе происходило то – же самое, но там Павлуша за сопротивление