– Я всю жизнь была фаталистом. Думала, что эта симфония зазвучит сама собой по воле дирижера. Нужно только самой не фальшивить с виолончелью… Мне бы еще разобраться в «кондишенах», «майнах» и прочих ваших понятиях.
Разумовский уже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но потом, вероятно, передумал и звучно выдохнул воздух.
– Это, пожалуйста, не ко мне, – скривился он, – не люблю я этот птичий язык. Я от старой школы… Тут вообще много тонкостей. Думаю, твоя начальница расскажет тебе.
Анфиса посмотрела через плечо Лорича на столик в противоположном углу. Там Ольга Ворганг давала моноспектакль зрителям из финансового отдела. Оттуда доносились обрывки ее рассказа: про то, как она долго не могла разгадать «месседж» художника на выставке в музее Гуггенхайма, как изменились «даблдакеры» в Лондоне из-за Олимпиады и почему шопинг в Милане – это «абсолютный юслесс».
– Ну, для начала мне было бы неплохо повеситься на статуе единорога, чтобы Ольга обратила на меня внимание.
Разумовский интеллигентно прыснул в кулак.
– Знакомая история! Твой предшественник, царствие небесное, тоже долго добивался ее расположения и конкретных указаний. Бедняга был на грани нервного срыва.
Столовая незаметно опустела, урна у выхода пополнилась пластиковыми контейнерами и замасленными салфетками. Возвращаясь к рабочему месту, Анфиса спросила у Романа Лорича:
– Почему же у нас такое сложное задание, влюбить друг в друга совершенных противоположностей? Я бы согласилась вместо этого показать ягодицы, если результат гарантирован.
Лорич расхохотался.
– Считай, что ноты этой симфонии чересчур запятнаны чаем, – сказал он, учтиво пропуская девушку вперед.
Весь оставшийся день Анфиса подписывала документы для устройства на работу, знакомилась с папками в своем компьютере, подчищала каталоги с бумагами на своем столе. И пыталась вникнуть в замысловатую структуру организации.
Поначалу устройство «Фортуны» и местный регламент она даже не могла изобразить на бумаге. Отделы с фантасмагоричными названиями, порой представленные здесь одним-единственным сотрудником. Запросы в некий головной офис. Технические задания, составленные будто под тяжелыми наркотиками, с кучей непонятных формул и условных обозначений. Профессиональный сленг, состоящий из таких слов, как «продленка», «кондишены», «глухарь», «запрещенка». Но к концу дня ее немного ввели в курс дела.
Оказалось, все «судьбоделательные»