– Да, но я все равно не понимаю, почему он так сказал? Ведь к тому времени Мария, уже, наверное, умерла, – предположила я.
– В том-то и дело, что никто не знал этого доподлинно – жива или мертва? Переписка Марии с Польшей прервалась еще в далекие 30-е годы, никто из ее польских родственников не знал, где Мария, как живет, слухи ходили самые разные, в том числе и о том, что она нищенствует. Анджей Серошевский считал, что в этом виноваты и мы, саха, ведь наша республика ничем не помогала женщине, дочери того, кто прославил якутов на весь мир, но и она сама ведь никогда не просила о помощи… Теперь-то уже известно, что Мария Вацлавовна умерла в 1964 году, ее похоронили на Новодевичьем кладбище, рядом с одним из главных людей ее жизни – Валентиной Семеновной Серовой.
Я призадумалась, размышляя о том, кто же виноват больше в этой «истории забвения» – Мария или «республика». Мысли были самые противоречивые, четкого ответа я так и не нашла, а затем в ход моих размышлений снова вмешалась Сандра.
– Один польский ученый, по имени Михэл Ксенжик – мы с ним тоже были знакомы – так увлекся «Якутскими рассказами», сидя у себя, в центре Европы, то есть в Варшаве, что ему непременно захотелось пройти маршрутами Вацлава Серошевского. Ему даже хотелось «повторить» судьбу Вацлава, то есть пожить на Севере, проникнуться Севером, понять саха. И он прилетел в Якутию в начале нулевых, привез в Аппаны одно фото…, – вот что сообщила мне моя подруга.
– Да, я знаю, – сказала я, – я видела это фото.
–Да, и главное – именно Ксенжик нашел могилу Марии, он воспроизвел историю ее жизни во всех деталях, сложил все пазлы одной судьбы. Кажется, потомки Серошевского, наконец-то успокоились, – отметила Сандра.
9-10-11 июня 2018 г. мы снова отправились в Намцы-Аппаны. Совпадение дат в данном случае было случайным. Мы даже не сразу это поняли, только через несколько дней по возвращении в Якутск. Лето в июне 2018 г. еще не набрало своих оборотов, было прохладно – особенно колесить среди открытых всем ветрам алаасов. Мы заехали в Намцах на автовокзал, взяли у посудницы ключ и отправились в Дом тойона. За год в нем почти ничего не изменилось. Шкура убитого медведя по-прежнему блестела на стене, свечи в красивых подсвечниках горели на камине, в окнах золотом отливали купола красавицы-церквушки.
На второй день мы отправились в западную часть села Аппаны. Мы были настроены по-боевому. Оделись как настоящие поисковики – взяли с собой рюкзаки с водой, едой, мази от москитов. Мы нашли пилораму и привычно двинулись налево от нее, в тайгу, нас просто туда потянуло какой-то неудержимой силой. Внезапно мы увидели поляну, огороженную деревянным частоколом. И мы ринулись на нее. Но ничего там не обнаружили. Мы стали спорить, пустошь это или не пустошь. Может, это пустошь с точки зрения поляков. Но по-нашему это была просто поляна. Внезапно один из членов нашей