Приехав в Якутск, мы занялись поиском документов и статей о великом поляке и его семье. Нам интересно было уточнить, почему же Серошевского перевели из Верхоянска в Намцы. Что же он там такого натворил? Оказалось, натворил. В Предисловии к книге «Якуты» Серошевский «скромно» упомянул, что добрался до …Ледовитого океана, что путешествовал по реке Яна. А на самом деле он подговорил группу местных и пытался бежать с ними на лодке по Ледовитому океану, в Америку. Его поймали и отправили в село подальше от Верхоянска. Но и там, в маленьком селе Вацлав также вел пропагандистскую работу, помимо того, что женился. И его отправили подальше от океана, во внутреннюю Якутию, откуда и сбежать было некуда.
Я пыталась узнать побольше и о Марии. Потом мне повезло – мне попались в руки 24 письма, которые женщина написала своему отцу в Польшу, с 1929 по 1933 годы. И теперь я поняла наконец-то, кем была эта женщина. Мария признавалась отцу, что ее «не тянет в Якутию», но и в Польше она чувствовала бы себя «как в изгнании, среди враждебной и чуждой среды». Любимый ее город – Москва, ведь она воспитывалась и росла в России. Вообще, сквозь строчки писем Марии «проглядывает» эпоха: она пишет о том, что жизнь в Советской России «несется колесом», «все … идет страшно быстрым темпом вперед» И, чувствуется, Марии нравится такой бешеный ритм, такая круговерть русской столицы. Она вовсе не жалуется, что живет в маленькой комнате в обычной московской коммуналке, а в столовой, через которую она ежедневно проходит, обитают две собаки, попугай соседей и целыми днями орет радио– громкоговоритель – она пишет об этом с юмором.
Она сообщает отцу также о том, что они с соседями мерзнут зимой, потому что не хватает на всех дров, не успели закупить их по талонам. И в этой голодной, живущей по талонам, стылой и вечно замерзающей Москве Мария работает с утра до вечера, не покладая рук, впрочем, как и все советские люди той поры. Она трудилась в 30-е годы бухгалтером во Всероссийской кооперативной организации художников. Ей очень нравилась «совсем не дисциплинированная, безденежная и богемная публика» художников. Мария покупала абонементы в театр, с удовольствием писала об этом отцу. Так всегда было в интеллигентской Москве – на масло не хватало, но в театры советские люди старались ходить регулярно. Приятно было прочесть в письмах Марии, что отец всегда заботился о ней, посылал ей деньги и посылки с едой, а она делилась маслом, сыром, колбасой, которых тогда было в Москве не достать, со старыми политссыльными. Вторую жену отца Мария называла мамой и интересовалась судьбой сводных братьев. Но еще было более приятным прочесть