– А в чём проблема, почему до сих пор не восстановилась в университете, работала бы в школе, преподавала историю.
– Ты же знаешь, какая зарплата у начинающих учителей, а хорошим поварам платят в два-три раза больше, работать по основной специальности для меня на сегодня роскошь, а хобби никто не отменял, вот и пишу для своего удовольствия.
Рустам ухмыльнулся с неизбежным самодовольством успешного человека, но меня это не удивило, ещё бы ему не гордиться собой, ведь у него был полный комплект удачливого человека в глазах обывателя: семья, любовницы, друзья, деньги, бизнес.
– Этот безжалостный мир перемалывает слабых и обезоруживает сильных, – сказал он, повторяя чьи-то слова.
– Ты в шоколаде живёшь самодовольный индюк, конечно, тебе наплевать на тех, кто перебивается небольшой суммой, считает каждый рубль, прежде чем что-то купить – попрекнула его, – забыл, наверное, насколько горьким бывает хлеб бедности.
– Мы живем в эру капитализма и классовые различия никто не отменял. Если все будут богатыми, кто захочет чистить унитазы и бассейны, прокладывать туннели и дороги, рискуя жизнью добывать в шахте уголь? Вот, например, в Германии многие живут хорошо, и вместо того, чтобы добывать свой уголь, они закупают его в ЮАР, местные шахтёры хотят слишком высокую оплату за свой труд. Ты за равенство, но были же мы одинаково нищими и к чему это привело? Самые развитые и богатые страны принадлежат к миру капитализма, а самые бедные, типа Кубы и Северной Кореи являются социалистическим, – с непроницаемо – благодушным выражением лица начал читать лекцию по политэкономии Рустам.
– Ты забыл о Китае, – последовало слабое возражение, – я не против частной собственности на средства производства, но против разделения людей на чернь и сливки общества, за то чтобы людям лучше жилось, чем сейчас, за формирование сильного среднего класса.
– Это пустая демагогия, всегда были более умные, ловкие, успешные люди, им улыбалась удача, и они всплывали наверх, вот тебе и сливки. Кто хочет быть первым, тот не становится в очередь! – Дружески – покровительственным тоном «первого среди равных» Рустам пел дифирамбы себе подобным, не задумываясь, что они могут трансформироваться в будущем в погребальный колокольный звон или реквием. «По ком звонит колокол»,