администрация. «Мы живём в дивную эпоху, – говорил государь, возведя очи к потолку, будто вознося хвалу небесам, – казна наша из года в год приумножается, народ благоденствует, нет ни вражеских нашествий, ни голода, ни мора. Земли наши обширны и плодородны, искусства дивны, науки совершенны… И явилось нам сегодня такое видение. Будто во время прогулки дорожный песок от лёгкого дуновения ветра поднялся в воздух, затем опал, сложившись сам собою в нерукотворную надпись, которая гласила: да воздастся должное. Что это значит и как следует поступить, нам сейчас поведают советники». И действительно, тут же говорить вызвался воевода, с бородавкой на носу, снискавший славу отчаянного толкователя снов после того, как три года назад объяснил государево видение сморчка тем, что вскоре родится престолонаследник, и это вполне подтвердилось примерно через месяц. На этот раз он сказал, что где бы спорить, а тут нет сомнений, так напоминают о себе западные племена, которые давно бы следовало вырезать на корню; в этом году по всем раскладам в поход идти нужно на них. Не менее практичен был верховный жрец: он заявил, что послание ясно, как утреннее небо – так о себе напоминают высшие силы, и чтобы их не прогневить, стоит подумать о неизбывном долге перед ними и не жалеть хотя бы некоторое время ни сил, ни денег. Однако вернее всех уловил настроение повелителя начальник тайной полиции. Он отметил, что местами слышны разговоры о жестокости порядков, о том, что новый вседержитель не лучше предыдущего, – другими словами, есть некоторый переизбыток людишек, и следовало бы устроить внеочередную публичную казнь; но есть и другое соображение. Не лучше ли направить стихийную силу ропота в созидательное русло? До сего дня подданные телом принадлежат государю, сердце отдают богам, и только помыслами предоставлены сами себе. Но что, если вложить в бесцельно пустующие головы идею, которая завладела бы ими без остатка? Такую идею, ради которой не жалко было бы и живота своего? Да чтобы она исправно несла казне доход?.. Государь поначалу слегка морщился, и прочие советники чутко улавливали настроение; воевода негромко позвякивал оружием, а жрец сложил руки на груди и терпеливо глядел в пол. Но под самый конец незримые чаши весов склонились в сторону, благополучную для начальника тайной службы, и было сказано, что в словах его содержится зерно будущих свершений. Тут уж общий настрой с удивительной лёгкостью переменился. Стали советники увлечённо судить да рядить о том, в какие такие формы лучше облечь идею служения отечеству, чтобы она, кроме всего прочего, подобно слухам о скором конце света, не нуждалась в постоянном напоминании со стороны властей, но передавалась от поколения к поколению совершенно самостоятельно. Будто не она является темой досужих разговоров, а сами люди – фрагменты её рабочего механизма, причём не всегда обязательные. Воевода предложил всем подданным сунуть в руки по копью, организовать учения, а впоследствии
