– Так.
– На вокзале ночевал… А она… Хоть бы нам позвонила. Ведь знает, что идти тебе больше некуда. Нет, Сервелант, ты меня прости, но вы – не пара. Хотя, вам решать…
– Да, – отвечаю, – нам… Может, еще не все потеряно? Может, наладится, а?
– Не знаю. Может, и наладится… Ты забудь, что я тебе сказала. Все люди разные, понимаешь? Забудь… Не права я, наверное. Но я б так не смогла…
Мы сидели в кондитерской, пили чай и ели вчерашние эклеры.
– Если хочешь, – Татьяна вновь заговорила, – можешь пока у нас пожить. Гостиная в твоем распоряжении. Маринка обрадуется, она тебя очень любит.
– Нет, – говорю, – Таня. Спасибо, конечно. Но вам сейчас не до меня. Да и мне дома лучше. С Наташкой решим все сегодня же, если что – разбежимся. Лучше не затягивать. У ней комната в общаге осталась… Я бы сам туда ушел, но квартира-то Колина.
– Колина… Он, кстати, тоже твою Наталью недолюбливает. Не знаю, даже, за что. Вроде, и поводов она не давала. Может, интуитивно?
Я проводил Татьяну до подъезда, а потом побрел домой. Когда проходил мимо «Англетера», вспомнил вдруг поэта Есенина. Тот день из глубины памяти выплыл, когда лежал я в портфеле, а Коля нес меня и рассказывал про Декабристов, маятник Фуко, Петра Первого… Вот время было! Ни забот тебе, ни проблем.
Чем думал я, когда человеком решил стать, представлял ли я хоть на секундочку, что такое – жизнь человеческая, когда зависишь от кучи незначительных обстоятельств, которые нагло решают за тебя важные вопросы и расставляют свои препятствия там, где ты и не пошел бы раньше?… Скотство, одним словом, какое-то. Предполагаешь, мечтаешь, планируешь, а вылезет этакая мразь типа Тычкова, и все к чертовой бабушке летит. А ну, как и вправду его директором назначат? Плохо это. Хуже некуда.
Может, конечно, и обойдется все, думал я. Но надежды почти не оставалось. Слышал ты, Леша, про закон подлости когда-нибудь? Конечно, слышал. Прости за дурацкий вопрос. Так вот, на мой взгляд, это единственный на всей Земле закон, который работает практически безотказно. И нет никаких подушек и перин, чтобы действие его безжалостное для собственной жо… личности смягчить. Хорошо в нем другое – не так часто, как кажется многим, он в действительности проявляется. Если автобус перед носом двери захлопнул – это другое, мелочи, а не подлость вовсе. А единственная подлость, Леша, это предательство. И не важно, кто тебя предал, близкий ли человек или малознакомый, а может, и сам себя. От этого легче не становится. И вот еще что я заметил – чем меньше ты людям гадишь, тем больше гадят они тебе. И не спорь со мной, пожалуйста. Факт доказан. Самое обидное то, что иммунитета к предательству не вырабатывается. Осадок неприятный все равно остается.
Когда я Тычкова предал? И предал ли – в привычном понимании слова? Нда… Год к тому времени прошел, а вернулось сторицей. Уж думать все о некогда завлабе Макарыче перестали, а тут он на белом коне с острой шашкой из темного глухого переулка выскочил. Пусть нехороший он человек, но я его все-таки… предал.