Машу и вправду влекло к Ярославу. Он был очень мужественно сложен: широкие плечи и торс упирались в узкие бедра и мускулистые сильные ноги. Они с Сашей в одно время очень увлеклись лыжами и сноубордингом, вот только фигура у Ярика и от природы была прекрасной, а тренировки только закалили податливую сталь его мужского начала. Но если бы у Маши спросили, влюблена ли она в Ярослава Гончарова, ее ответ был бы однозначен – нет. И вовсе не из гордости, она всегда была честна сама с собой. Просто ей казалось, что он лучший вариант, и именно с ним она хотела испытать свою женскую привлекательность. Это случилось прозаично и без какой-либо романтики. Маше ее и не хотелось. Она все свое сердце отдала невидимому и недоступному мужчине из кинематографа, а уж кому отдать свое тело – вопрос второстепенный. Алекс расстроился, но быстро забыл о своей печали и погрузился в любимое дело. Он вообще обладал талантом отдавать всего себя тому, чем занимался, вкладывал в это всю свою душу. Склоны и горы вскоре залечили его разбитое сердце и успокоили тревоги. Он любил скорость, любил летящий ему навстречу холодный ветер, любил падать в снег, закутываться в него, как в одеяло и лежать, лежать… Он так и останется вечно лежать под этим мартовским льдом, поддавшийся бурной стихии, не справившись со слишком большой нагрузкой. Он просто растворится в воздухе и растает на солнце, как снег.
*****
Гул фестиваля уже стих, а Рома с Мари так и остались сидеть на перекладине. Как страшно смотреть вниз – дух захватывает, и небо так близко, какое звездное сегодня небо!
– Так бы и сидела здесь, – первой нарушила тишину Маша и глубоко вдохнула воздух ночной Москвы. Сигарета все еще дымилась в руке Лузова, едкий